Спокойно!?
Мирослава едва сдержала смех. О каком спокойствии может идти речь, если сердце колотиться, в груди все сжато, а голосовые связки парализованы? Как ни горько признавать, но даже через столько лет, после всего горя, которое он ей причинил, Артем Громов способен начисто разрушить все ее самообладание.
Видимо, Артему тоже не хотелось начинать разговор.
Мирослава искоса взглянула на него, но ничего не смогла прочесть на его лице в полумраке машины. Наклон головы, линия подбородка лишь вызывали в ней болезненные воспоминания, и она так плотно сжала руки в кулаки, что ногти впились в ладони.
Тяжелые секунды превратились в пару непереносимых минут, показавшихся часами. Молчание становилось все более тяжелым. Теперь Мирослава инстинктивно чувствовала, что он наблюдает за ней. Напряжение нарастало, становилось непереносимым.
Девушке казалось, что больше она не выдержит.
И тут с их губ одновременно слетают слова…
Глава 3.
3.1.
- Зачем ты вернулся в Горнетск?..
- Я хочу узнать, как ты жила эти годы???
- Извини…
- Говори…
Что он хочет, чтобы я сказала???
Мирославе захотелось закричать: как, он думает, она жила?
Он что, считает, разбитое сердце – это смертельно?
Думает, что она развалилась на части, которые так и не смогла потом собрать?
Ну так он ошибается. Хотя она была к тому близка. Но сумела собраться, и никогда никому больше не позволит сделать с ней то, что сделал он.
- У меня все хорошо. – девушка пожала плечами, умудрившись говорить почти спокойно.
- Ты выглядишь… - Артем помолчал: – потрясающе!
Мирославе показалось, что его низкий голос звучит напряженно. Скорее всего, она ошибается, потому что, если это так… Мирослава быстро проглотила комок в горле, стараясь заглушить тоненький внутренний голос. Иначе, как она подозревала, ей грозит радостное возбуждение, что к добру не приведет. Нет. Она намерена твердо держать себя в руках и не допускать пустых надежд.
- Спасибо, - коротко ответила она и добавила, как ей казалось, вполне безразличным голосом: - Давай сразу скажем, что к нам обоим годы были милостивы.
Артем на это заявление не отозвался, но Мирослава заметила, как на мгновение его руки сжали баранку. Потом он включил зажигание, переключил передачи и вывел свой Бентли со стоянки. Хруст гравия под шинами легко заглушил ровное урчание мотора.
- Ну и чем ты теперь занимаешься? – спросил он, когда они выехали на главную дорогу. – Отец говорил, у тебя свое дело.
- Да. – Односложный ответ прозвучал резко, и она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Ей следует казаться равнодушной. Он ничего больше для нее не значит. – Да, у меня теперь свой модный бутик.
Как же цивилизованно они оба себя вели! Мирослава едва сдержала горький смех. Хорошие манеры, вежливый разговор. Их обоих неплохо воспитали.
- Я сама создаю модели одежды и продаю ее, - добавила она с той же вежливостью.
- Меня это не удивляет. Тебя такие вещи всегда интересовали.
«Нет! – резко возразил ему ее внутренний голос. Не говори о том, что было всегда. Не смей говорить. У тебя меньше, чем у кого-либо, прав на это.
Пытаясь сохранить спокойствие, она уставилась на мелькающие мимо ряды деревьев, ничего не видя. Ночной сумрак напомнил ей о том, что произошло тогда.
Снова наступила гнетущая тишина, и Артем вздохнул. Мирослава не удержалась и взглянула на него, и на мгновение, прежде чем его глаза снова уставились дорогу, их взгляды встретились в тесной духоте салона автомашины.
- А где твой магазин? – поинтересовался Артем после некоторой заминки.
- На месте старого кафе, на углу. Недавно там магазинчик закрылся, так что я объединила два помещения в одно. – Она замолчала.
- И давно ты этим занимаешься?
- Около шести лет. Начала с мелочей, потом попробовала пробиться на рынок. Помог интернеты – магазины. И мне повезло.
Зачем она все это говорит? Ведь у нее нет ни малейшего желания что-то ему рассказывать или произвести на него впечатление.
- А ты все еще работаешь на Белых? – Этот вопрос после небольшой паузы вырвался непроизвольно.
Артем поколебался, прежде чем ответить.
- Время от времени. Я выполняю для него отдельные работы. Но я, к счастью, вырвался из этой крысиной гонки, не занят там постоянно, - закончил он, и снова нависло тяжелое молчание. Тут он свернул на дорожку, ведущую к дому Людмилы Юрьевны.
Она с трудом скрыла вздох облегчения: теперь можно улизнуть.
- Спасибо, что подвез, - начала она, но Артем уже вышел из машины, обогнул ее и открыл дверцу для Мирославы. Она вышла и снова принялась благодарить.