— Не было смысла рисковать. Поэтому, прежде чем открыто обозначать свое присутствие, я должна была убедиться в том, что именно ты обладаешь той силой, которую я почувствовала.
— Обозначать свое присутствие? — У Анны даже потемнело в глазах от приступа давней боли. — Так ты называешь убийство невинной женщины и пожар, уничтоживший дом, который некогда был и твоим? Может, ты еще скажешь, что тетя Джейн даже не была моей родственницей?!
— Конечно, не была. — Моргана презрительно фыркнула. — Но сознание глупой старухи я легко контролировала.
«О Боже, как я могла жить под одной крышей с этой женщиной и не почувствовать то зло, которое, видимо, уже давно запятнало ее душу?» — подумала Анна.
— А что произошло с моими родителями? — процедила она сквозь зубы и при этом сжала лапки бедного Леве с такой силой, что горгулья даже пискнул. — Ты убила их?
Моргана рассмеялась, запустив свои изящные пальцы в огненные кудри.
— Я убила очень многих твоих родственников. Так что вполне возможно, что среди них были и твои родители.
— Ум-м-м, Анна, — прошептал Леве.
Не обращая внимания на горгулью, Анна с ненавистью взглянула на женщину, которую двести лет назад считала своей кузиной.
— Но почему? И почему ты хочешь убить меня?
— Анна! Sacrebleu[7], женщина! — воскликнул Леве. — Ведь нас сейчас втянет в портал!
Но было уже слишком поздно. Мерцающий свет становился все сильнее, и шар превратился в плавно расширяющуюся воронку, уже почти дотянувшуюся до того места, где стояла Анна.
— Проклятие! — Она тщетно пыталась бороться с той силой, что сковывала ее движения. — Как остановить это?
Тут Моргана вытянула свою тонкую изящную руку, и ее губы искривились в самодовольной усмешке.
— Ты этого не сможешь сделать, моя дорогая. Так что наша скучная игра скоро закончится.
— Леве!.. — в ужасе прохрипела Анна.
Горгулья бросил на нее полный отчаяния взгляд.
— Мадемуазель, поверьте, сейчас самое время продемонстрировать ваши возможности.
Моргана злобно расхохоталась.
— Никто не может превзойти меня! Мое могущество безгранично!
Анна почувствовала, как энергетический вихрь коснулся ее лица. Проклятие! Что же делать?!
— Леве, но ведь ты знаешь миллион самых разных заклинаний.
— Да, но…
— Но что?
— К несчастью, у меня далеко не всегда получается то, что нужно. — От страха серые глазки демона почти вылезли из орбит. — Анна, умоляю, сделайте это прямо сейчас.
Сделать это? Но что именно?
Анна крепко зажмурилась. Где-то в глубинах подсознания промелькнула мысль: «Пытаясь спастись, я вполне могу обрушить крышу себе на голову». Но сверхъестественная энергия уже концентрировалась вокруг нее, и Анна поняла: она должна хоть что-то сделать. Должна хотя бы попытаться.
Забыв о тоннеле со стальными дверьми, Анна сосредоточилась на крови, бегущей по ее жилам. Ее кровь была насыщена магией, сила которой возрастала с каждым днем. И возрастала настолько стремительно, что Анна совершенно не представляла, что сейчас могло произойти.
Медленно открыв глаза, она встретила торжествующий взгляд Морганы ле Фей. И тотчас же скопившиеся у нее силы вырвались наружу.
Когда Цезарь возвращался в особняк Данте, он неожиданно почувствовал, что с Анной произошла беда. Несколько часов он рылся в книгах Ягра, пытаясь отыскать хоть малейший намек на уязвимые места Морганы. Но за все это время граф нашел лишь одно короткое и не очень понятное стихотворение, которое лишь подтвердило, что он и так подозревал.
Почувствовав приближение рассвета, Цезарь покинул хранилище и вышел в предрассветные сумерки. Сухо попрощавшись с угрюмым Ягром, он направился в северную часть города.
Ему оставалось пройти всего несколько кварталов, когда его окатила первая волна страха. Цезарю потребовалось лишь мгновение, чтобы осознать: он испытывает те чувства, которые в этот момент переживает Анна. Будучи вампиром, он мог распознавать души тех, кто был близок ему, и даже их чувства, если они оказывались достаточно сильными.
Но сейчас дело обстояло иначе. Эти переживания не только затрагивали его лично, но и поражали интенсивностью психического напряжения.
А потом испытываемый им страх возрос до ужаса — и вдруг исчез, напоследок хлестнув шокирующей болью.
С невероятной скоростью граф преодолел несколько последних кварталов и ворвался в дом, распахнув двери с такой силой, что закачались висевшие на стенах картины.
— Анна! — проревел он, бросившись к лестнице. Но тут перед ним возник Данте, и Цезарь, резко остановившись, спросил: — Где она?