-Нет! – заорала я. – С тобой – ни за что! Потому что ты – жалкая подделка! С претензией на императорский фаллос! – и я засмеялась, бодаясь лбом в живот.
Он застыл, не понимая. Я засмеялась еще громче, с удовольствием замечая, как лицо его краснеет, перекашивается от злости. Дернув за волосы, с силой пнув коленом в живот, так, что у меня перехватило дыхание. Он резко поднялся, схватил бутылку, замахиваясь. Я, судорожно выдохнув, снова засмеялась.
-Ну ударь же, что же ты? Я ведь в твоей власти, даже уклониться не смогу. Тебе же нравиться мучить тех, кто не может ответить? Ведь ты же трус! Какой из тебя император? Ты – раб собственного страха! Ха-аха-ха!
Он дарил. Бутылка столкнулась со стеной в сантиметре от лица и разлетелась на тысячи осколков. Осколки колюче осыпали грудь. Остатки алкоголя покрыли едкой пеной. Я видела, он уже в бешенстве. Но мне было все равно. Пусть уж лучше убьет, чем…Я расхохоталась безумно, до хрипоты, выгибаясь на цепях. Мне казалось, что я вдруг стала сильной и могущественной и цепи- вот-вот рассыплются, и я взлечу. И раздавлю Калидаста, как карликового стиззера.
-Ты – трус! Ты боишься меня, правда ведь? Признайся, что тебе страшно отпускать меня на свободу. Тебе нравится бить только тех, кто не может ударить в ответ!
Мужчина застыл, то краснея, то бледня. Схватил со стены длинную черную плетку и с остервенением замахнулся и ударил. Я только засмеялась надрывно. Будто пьяная, не чувствуя боли, я подтягиваясь на цепях, подставлялась навстречу ударам.
-Жалкий неудачник! Давай, забей меня до смерти! Как можно любить такое трусливое ничтожество? И ты смеешь заявлять, что ты настоящий император? Ты принуждаешь и связываешь рабынь, потому что тебе никогда, слышишь никогда не добиться взаимности?
-Заткнись! Замолчи! – заорал он и следующий удар пришёлся по лицу. Губы обожгло, я всхлипнула, выдыхая смех, похожий уже на надрывный скрип.
-Ты мне надоела. – Я тебя прилично разукрасил и мне неохота больше мараться. У меня есть дела поважнее. Пусть тобой займутся мои ребята. Повиси пока – подумай. О смерти. Ты будешь умирать долго и мучительно. Хотя…
Он подошел, провел по лицу, вдоль кровавой отметины, пересекающей щеку.
-Если ты попросишь прощения.
-На коленях и целуя твои пятки?
-Почему бы не начать с пяток…- усмехнулся он.
-Не дождешься…
- Посмотрим. – отзывался он. – Я – терпеливый. Да и ты хорошо поддаешься воспитанию. Тебе ведь уже не смешно, верно?
-Он все равно придет за мной…Он уничтожит тебя.
-Расслабься и подумай о себе. Потому что Великий и ужасный Валтиас пфууу! Уже мертв…
-Нет! Он – бессмертный!
В глазах Калидаст промелькнуло, но очень быстро растворилось, нечто похожее на жалость.
-А ведь ты ничего о нем не знаешь. Забавно! Я даже тебе немного сочувствую. И постараюсь тебя сегодня не слишком калечить…
Он повернулся и пошел прочь. А я вдруг как-то сразу ощутила всю тяжесть цепей и вдруг увидела, что тело покрыто кровавыми полосами вдоль и поперёк – грудь, живот, бедра болезненно пульсируют, а губы и щека горят огнем. В горле сухо, будто изнутри выжгли. А Тиас…так и не пришел за мной. И я вдруг подумала с ужасом, что…я вообще больше могу его не увидеть. Никогда. Потому что лорд Феээ любил повторять, что иногда возможно все. А это значит, что даже бессмертный может умереть. Сердце застыло, а боль накатила с такой силой, что я отключилась…
Я очнулась от холода. И попыталась открыть глаза, но их словно склеили. В нос ударил резкий синтетический запах. Я чихнула. Стало еще холоднее. Меня трясло, будто замуровали в морозильной камере. А может быть и правда Калидаст решил меня охладить? Очень в его духе. Стало противно и жутко. Я дернулась. Зазвенели цепи. Значит, я все там же…И дернулась снова, когда вдруг ощутила обжигающий жар мужских ладоней на своих бедрах.
-А вот сейчас начнется самое интересное…- услышала я.
12
Голос был тихим. Но очень, очень жутким. В нем было столько ненависти, презрения. Этот голос cтегал больнее самой беспощадной плетки. Трудно было понять, кому он принадлежит. Звучал слово издалека, шипяще и приглушенно.