меня, встает на ноги и направляется к прикроватному столику, с которого берет салфетку
и вытирается. Оставшись без его опоры, я падаю на ковер, все еще часто дыша. Мое
сердцебиение постепенно успокаивается, а результаты наших оргазмов медленно стекают
по внутренней стороне моего бедра.
- Доминик, это было просто восхитительно, - говорю я с улыбкой. Я чувствую
такую близость с ним. Безумно хочу обнять его, вдохнуть прекрасный аромат и
запечатлеть нежный поцелуй на его губах.
Он поворачивается и смотрит на меня, почти бесстрастно. Затем улыбается в ответ
и произносит:
- Спасибо, Бет. Я получил удовольствие, управляя твоим первым наказанием. Ты
стойко приняла его, но это было лишь начало.
Я с удивлением смотрю, как он обходит меня, застегивая джинсы.
Это потому что я до сих пор в ошейнике? - проскальзывает мысль, и я тянусь к
застежке, чтобы его снять.
Он опускается на колени рядом со мной. Подносит мою руку к своим губам и
целует.
- Спасибо тебе, - вновь повторяет он. - Я с огромным удовольствием уже
предвкушаю нашу следующую встречу.
После чего он встает и выходит, оставив меня лежать на полу совсем одну: с его
спермой, по-прежнему вытекающей из меня.
Я лежу, охваченная удивлением и болью. Так ли все должно быть? Думаю я, в
ужасе. Я хочу обнять его, и чтобы он меня обнял, поцеловать его и быть с ним нежной.
Но я обещала повиноваться ему. Это лишь первая ночь. Мне надо подождать и
посмотреть, куда он планирует меня завести. Доминик знает, что делает. Я должна
доверять ему.
Пятница
Просыпаюсь в кровати Селии. Сейчас очень рано, лишь начало пятого. Не знаю,
почему мне не спится, ведь по идее я должна быть обессилена после событий прошлой
ночи. Это было эмоционально утомительно и физически тяжело. Рядом со мной на
кровати развалился де Хэвилленд. Не уверена, что Селия разрешает ему спать в спальне,
но мне приятно его соседство. Я тянусь и запускаю пальцы в мягкую теплую шерстку, и
через минуту он отвечает, включая свой маленький «двигатель» и начиная мурчать.
Я нужна тебе, не так ли? - шепчу я ему. - Я делаю тебя счастливым, верно
пушистик? Уже одним тем, что просто глажу.
Почему любовь такая сложная штука? Почему из всех мужчин на земле меня тянет
именно к этому: такому нежному снаружи и стальному внутри? Потому что я влюбилась,
я это знаю. Только любовь может заставить меня чувствовать себя в таком отчаянии и
растерянности, переполненной тоски, и в сладкой агонии мыслей типа «если бы, да кабы».
Знаю, что он меня хочет. Знаю, он думает, что я красива и сексапильна, и доставляю ему
столько удовольствия, что он готов арендовать другую квартиру и обставить ее только для
меня.
Во сколько это ему обошлось? За возможность недельку потрахаться?
Другая мысль посещает меня. Если только он не планирует, что это продлится
дольше недели.
Не знаю, как к этому относиться. Пока что мне нравится эта игра, но мне также
нравится, что у нее есть свои сроки. Я бы чувствовала себя иначе, если бы наша жизнь
была такой постоянно. Потому что…
Потому что мне нужна любовь, а не наказание . . .?
Потому что я хочу отдавать, так же как и получать . . .?
Потому что . . .
Что-то темное и ужасное маячит за пределами моего сознания. Я вздыхаю и
переворачиваюсь на другой бок, потревожив де Хэвилленд. Он вытягивает лапы и слегка
выпускает коготки, тихонько мяукнув, после чего вновь откидывается на постель,
продолжив мурлыкать.
Я хочу снова заснуть, но не могу. Я таращусь на китайские обои широко
открытыми глазами, считаю попугаев, представляю их красочное оперение, пока не
раздается сигнал будильника. И не приходит время вставать.
В результате недосыпа утром меня шатает, и все раздражает.
- Все в порядке, Бет? - интересуется Джеймс, когда я чертыхаюсь на компьютер из-
за его медлительности.
- Да, да, прости, - отвечаю я с горящим от стыда лицом. - Тяжелая ночка. Не могла
заснуть.
- Отличное время, чтобы почитать книжку, - тонко замечает он, но обращается со
мной помягче в течение утра, приносит мне кофе и убеждается, что я съела несколько
тонких имбирных печенек, которые, как он знает, мне очень нравятся.
Чуть позже приезжает курьер с еще одним адресованным мне кремовым
конвертом. Я читаю вложенное письмо.
Дорогая, Бет.
Поздравляю с твоей инициацией прошлой ночью. Надеюсь, ты получила столько
же удовольствия, сколько и я. Сегодня ты должна быть в квартире в 19:30 готовой для
меня. Надень то, что найдешь на кровати. До моего приезда ты должна помыть
предметы, лежащие на столике, использовать лубрикант и разложить инструменты
наказания. Стой на коленях на полу, как прошлый раз.
Доминик.
Я дважды перечитываю письмо. Внутри вновь зарождается волнение, но не такое
радостное, как вчера. Шлепки доминирующего Доминика вчера не были особо
болезненными, но это из-за моего состояния обостренного возбуждения в тот момент. Я
понимаю, что уже побывала там, где боль и удовольствие тесно граничат между собой, и
что жгучие удары по моей попке были для усиления моего наслаждения. Но я не уверена,
что справлюсь, когда он захочет зайти дальше.
А я уверена, что он этого захочет.
- Бет, ты побледнела,- отмечает Джеймс, подходя к моему столу. - Ты в порядке? -
он тщательно заглядывает мне в лицо. - У вас с Домиником все идет хорошо?
Я киваю.
Он смотрит на меня задумчиво. Обычно у него привычка над всем шутить, и, даже
после того как я призналась в пристрастиях Доминика, он все время дразнил меня
небольшими шутками и подколами о связывании и наказании. У меня такое чувство, что
он хочет сказать мне нечто серьезное и важное, но его что-то останавливает. Вместо этого
он смотрит мне прямо в глаза.
- Бет, ты совершенно одна, вдали от дома. Если Доминик принуждает тебя делать
что-то против твоей воли, или ты перестала получать удовольствие от того, что он делает,
я хочу, чтобы ты мне об этом сказала. Я твой друг и беспокоюсь о тебе, - его глаза полны
нежности. - Ты еще такое милое маленькое дитя.
От этих теплых слов внутри меня образуется водоворот эмоций. Слезы жгут глаза,
хотя я и не хочу плакать.
- Спасибо Вам, - говорю я высоким, натянутым голосом.
- Всегда пожалуйста, милая. Снаружи расстилается большой плохой мир, но тебе
не нужно переживать и страдать в одиночестве. Ты можешь звонить мне в любое время:
будь то выходной или будний день.
Когда он уходит, я не могу сдержать одинокую слезу, скатившуюся по щеке.
Поспешно смахиваю ее, складываю полученное письмо и до назначенного Домиником
времени встречи максимально концентрируюсь на работе.
В эту ночь в квартире я нахожу ожидающий меня новый комплект белья. Его
сложно квалифицировать как предмет одежды. Это больше похоже на своеобразное
переплетение, но не из кожи, а из мягкой черной эластичной ленты. Мне требуется время,
чтобы понять, как его надевать, но когда у меня получается, оно создает дерзкий узор на
моей белой коже. Две черные полоски образуют длинную V от моих плеч к моей
промежности, проходя через вершинки грудей и оставляя их полностью оголенными.
Двойная лента пересекает мои бедра, каждая из них довольно широкая, с подвязками для