Так они навсегда расстались — будущий великий поэт и его верный дядька, почивший вскоре после отъезда любимого своего воспитанника. То была, наверное, первая на уже взрослой памяти Тютчева смерть, больно кольнувшая его душу. Но ею начнётся череда потерь, что почти одна за другою станут печалить и потрясать его сердце, легко ранимое и особенно чуткое к несчастьям и тревогам.
Но пока ещё ни о чём таком не только не знает, но даже не подозревает будущий русский гений. Он снова спешит в Мюнхен. Туда, где оставил свою самую первую большую любовь и образ которой навсегда останется для него восхитительным и желанным.
Через много-много лет он посвятит ей одно из самых величайших во всей русской поэзии стихотворение:
Но теперь его губы шепчут иные слова, что пришли к нему ещё там, в Мюнхене, сразу после первой встречи с очаровательной Амалией. И которые он так и не решился тогда перенести на бумагу и тем более передать ей.
Объяснение в любви? Скорее предчувствие неизбежности разлуки.
Однако, даже подъезжая к Мюнхену, он не мог и предположить, какой удар приготовила ему судьба. В самый день приезда его как громом поразила весть: Амалия стала женою его старшего друга — Крюденера.
Что оставалось ему делать? Ни одного родного человека теперь не было с ним рядом, в ком он мог бы найти не только опору, но даже простое сочувствие.
Но нет, рядом оказалось милое и нежное существо — первая в его жизни женщина, которая сама его безоглядно полюбила.
Этой женщиной оказалась двадцатисемилетняя красавица Эмилия Элеонора Петерсон. И пятого марта 1826 года, менее чем через два месяца после возвращения Тютчева в Мюнхен, Элеонора стала его женой.
5
Зима выдалась на редкость мягкой. Но по вечерам в гостинице «У золотого оленя» было зябко и сыро. А может быть, это чувствовал только он, постоялец по имени Генрих Гейне, совсем недавно приехавший в Мюнхен из сырой и промозглой Англии, где в любое время года, не говоря уже об осени и зиме, студёный ветер, дующий с моря, пробирает до костей.
Впрочем, как бы то ни было, зима здесь, в Южной Германии, шла на убыль. К тому же что там холод — любое неудобство следовало перетерпеть ради того радужного будущего, что открывала перед ним столица Баварии.
Да и о каких неудобствах могла идти речь, когда отель, где он разместился, считался лучшим в городе, а нумер, ему отведённый, — самым уютным и просторным. Да и дело, ради которого он сюда прикатил, не могло не устраивать его.
Ещё пребывая в Лондоне, Гейне получил лестное предложение возглавить журнал «Литературные и политические летописи», что известный издатель барон Котт решил выпускать в Мюнхене. Договор был заключён на полгода. Но этот срок как раз был на руку свежеиспечённому редактору. Он полагал, что шести месяцев окажется достаточно для того, чтобы достичь главного, но пока что тайного желания, которое и привело его в баварскую столицу, — получить место профессора литературы в недавно открывшемся Мюнхенском университете.
В его собственной жизни было три университета, в которых он совсем недавно сам слушал лекции. То были знаменитые Боннский, Геттингенский и Берлинский университеты.
Менять сии храмы науки его вынуждало метание между юриспруденцией, на что его толкали родственники, и собственной страстью к поэзии. Но как бы там ни было, а три года назад в столичном прусском университете он успешно защитил диссертацию по римскому праву, к тому же на латинском языке, и был удостоен степени доктора юридических наук.