На волне своего безумства Гавриил слизывает с моего укушенного плеча выступившие капли крови. Выглядит он самым настоящим упивающимся пиршеством зверем. Диковинное зрелище каким-то образом возбуждает меня до одурения. Моя степень помешательства приближается к его собственной отметке. Я больна на всю голову так же, как и он, но просто раньше не было возможности провериться. Мне стал известен диагноз, и что дальше? Сможем ли мы унять извращенную жажду физического и душевного соития или осушим друг друга до дна и умрем от обезвоживания?
− Ты красива и возбуждена до предела, − щекочет горячим дыханием мое ухо Гавриил. − И ты принадлежишь мне!
Он заново запутывается рукой в моих волосах, делая так, чтобы моя голова вновь легла ему на плечо. В отражении зеркала я попадаю под заманивающий в греховные сети взгляд. В состоянии необузданной одержимости Гавриил собственнически скользит большим пальцем по контуру моей пульсирующей шейной вены вниз. Подушечкой он удовлетворенно поглаживает помеченное плечо, на котором красуются ровные отпечатки его зубов, как клеймо собственности.
− Я хочу написать твое нежное тело, распятое подо мной, − искушающе нашептывает он, не разрывая зрительной связи и не прекращая поочередно крутить и пощипывать мои раздразненные соски. − Боги создали наши тела друг для друга. Мы устроим ночь изощренных мистерий, Ева.
Меня полностью поглощает мучительно-сладкая игра с моими изнеможенными сосками. Чуткие ласки воспринимаются острее из-за скарфинга[6], а о его последствиях я знаю из судебно-медицинской экспертизы, как-то приводимой в пример профессором Волковым.
Цитадель добра и зла достигнута… Однако если я лягу в постель с этим кудесником Гавриилом Германовичем и познаю весь спектр его запретных наслаждений, то к моменту, когда он со мной закончит, мне придется влачить жалкое существование всю оставшуюся жизнь. Ни один мужчина на свете не пойдет ни в какое сравнение с ним. И на казнь за мной придут палачи с первыми лучами солонца, потому что моим возлюбленным повелевает похоть, а не любовь. Мистерия зашла слишком далеко: так далеко, что лучше прервать немедленно, чем позже похоронить себя в глубокой могиле. Со временем страсть сожжет нас дотла. На смену придет горький прах разочарования. Правда-матка режет больно, но зато честно.
Не позволяя себе побить рекорд прошлых ошибок, я глотаю скупую слюну в пересохшем горле и с обреченностью в голосе произношу:
− Наша эротичная картина будет одной сплошной ложью. Мне известно, в какую бесчестную мистерию ты со мной играешь на самом деле.
Гавриил мгновенно перестает мять мою грудь и ослабляет давление на горло:
− Продолжай.
− И даже не разовый секс… − обессиленно продолжаю я с чувством легкого головокружения из-за хлынувшего в легкие воздуха. − Я все знаю про тебя. Больше, чем ты думаешь.
− Я весь внимание, Ева.
Без видимого сожаления Гавриил выпускает меня из своих объятий и, подцепляя с пола пустой винный бокал, подходит к бару, чтобы наполнить его доверху водкой. Фактически он дал себе время выбрать из двух зол: убить меня или напиться и убить меня позже. Я остаюсь с пустотой в груди, внутри все выжжено дотла. Не чувствуя собственных рук, я стягиваю с шеи галстук и подтягиваю корсет на грудь.
Гавриил, будто потеряв ко мне всякий интерес, подпирает плечом стену возле римского бога войны. Весьма символично. В его руке небрежно зажат опустевший на треть бокал водки. В приглушенном свете люстры бриллиантовые запонки на накрахмаленных белых манжетах сверкают холодным тщеславием. О нет, больше я не куплюсь на уловку с напускным спокойствием − в душе у него все пламенеет адским огнем от ярости и неудовлетворения. Набалованному женщинами Гавриилу Германовичу нужно только мое тело и свиток, а мне, окончательно и бесповоротно влюбленной в него Еве Воронцовой, нужен Гавриил Германович целиком и на всю жизнь. С меня хватит самообмана и самоутешений! Мистерии закончились!
− Думаешь, я не вижу твоего лицемерия! − нападаю я, да так, что мышцы на лице костенеют. − Твои правила гласят «не лгать», а ты нагло врешь мне в глаза. Я гуляла по замку и услышала, как твой отец говорил с ней. Он приставил тебя ко мне выпытывать об этом треклятом свитке F-вируса.
С убийственным спокойствием качнувшись от стены, Гавриил расправляется с двумя третями содержимого бокала, его глаза лучатся светом раскрошившегося стекла под луной.
6
От англ. «scarf» − шарф. Половая практика, при которой посредством легкого удушения усиливаются сексуальные ощущения. Аутоэротическая асфиксия (медицинский термин) связана с серьезным риском для жизни субъекта и при нарушении техники безопасности приводит к смерти.