— Я думала, ты против, мам?
— Да, была против, но теперь поняла необходимость этой меры. Надо прекратить попытки покушений на жизнь Бонапарта.
— Но что хорошего в наследовании титула, если у вас с папой нет наследника? — Дочь прикусила губу, — видимо, испугалась, что обидела меня.
— Бонапарт будет настаивать на получении права усыновления.
— Эжена?
— Легитимный усыновленный наследник должен быть Бонапартом.
Дочь вдруг насторожилась. Я виновато улыбнулась.
— Бонапарт хотел бы усыновить маленького Наполеона и сделать его своим преемником.
— Но ему только полтора года, мама!
— В вашей жизни ничего не изменится, — начала убеждать я Гортензию, как вдруг заметила стоящего в дверях Бонапарта.
— Я не могу больше ждать, — обронил он, поманив меня пальцем, и исчез.
— Мне поговорить об этом с Луи? — срывающимся голоском спросила Гортензия.
— По-моему, это Бонапарту решать.
— Мама, если папа это предложит, Луи выступит против — из принципа.
Бонапарт сидел в карете, нетерпеливо постукивая по полу саблей. Солдаты на сонных лошадях выстроились на солнце позади кареты в колонну по двое.
— Я ей сказала, — кивнула я Бонапарту, когда лакей помог мне подняться в карету. — Гортензия обеспокоена, кажется, но…
Мой шлейф защемился дверцей. Не успела я его высвободить, как в ворота въехал всадник.
— Это Луи!
Луи встревожился, увидев двор полным солдат.
— Черт! — Бонапарт досадовал, что брат прибыл так поздно. Луи ничего не знал о нашем приезде. «Гортензия права», — подумала я: не следовало бы Бонапарту обсуждать с Луи вопрос наследования.
— Я поговорю с ним, — решилась я, открывая дверь кареты.
Сначала нужно успокоить Луи: ничего ужасного не случилось, его сын не убит, а жена — не похищена.
— Мы с первым консулом приехали сегодня по чрезвычайно важному для всей страны делу, — начала я. Обстановка не очень располагала к такому разговору. Мы стояли перед парадным крыльцом, все на нас смотрели. — Мы не ожидаем ответа, я просто хочу, чтобы вы обдумали наше предложение.
— В чем оно заключается?
— Как вы знаете, Бонапарту нужен преемник. Обсуждается поправка к конституции, которая даст Бонапарту право усыновить будущего наследника — маленького Наполеона.
Луи склонил голову к приподнятому плечу и обхватил свою больную руку.
— Моего сына?
«О господи! — подумала я. — Да Луи озабочен тем, чтобы самому стать преемником!»
— Блестящее будущее сына может утешить отца, даже если преемником будет назван не он сам, — сказала я, умоляюще глядя на Луи.
Без даты
Утром Мими сунула мне записку.
— Все, как ты подозревала, — сказала она, скорчив гримасу.
«Мадам Каролина сказала Луи, что он не должен позволять 1-му консулу отбератъ у него сына. Ана сказала, что старуха хочет, чтобы 1-ый консул лишил весь клан наслецтва. Ана сказала, что ему придеца кланяца своему сыну. Ана сказала, что по слухам 1-ый консул — отец его ребенка. Ана сказала, если 1-ый консул хочет сына, ему надо развистисъ со старухой».
23 апреля, что-то около девяти часов вечера
Сегодня вечером Бонапарт сообщил, что Законодательное собрание проголосовало за передачу по наследству титула первого консула.
— Меньше чем через месяц будет принят закон. Тогда все должно измениться.
— Опять? — В этой стране постоянно что-то меняется.
— У нас будет настоящий двор, больше слуг… — Я вздохнула. У нас их и так уже гораздо больше, чем требуется. — Новые ритуалы, другая одежда.
— Ливреи, вы имеете в виду?
— Вы этим займетесь?
— Да, король Бонапарт, — улыбнулась я, прикидывая, когда лучше сообщить ему, во сколько обойдутся новые ливреи.
— Нет, ни в коем случае не «король».
— Вот как?
Это вселяет надежду.
— Титул «король» напоминает народу о Бурбонах. Мой же должен говорить об экспансии и вызывать ассоциации с Античностью. Слово «император» — это некий отсыл к Римской империи и правлению Карла Великого. В нем есть масштаб, есть величие, что мне и нравится.
— Вы это серьезно?
Император?
Бонапарт лишь улыбнулся при виде моей растерянности.
— «Император Наполеон», — подтвердил он, театрально взмахнув рукой. Другая была заложена за лацкан камзола.
Без сорока минут полночь
Йейета, Роза, мадемуазель Ташер, гражданка Богарне, мадам Бонапарт… императрица.
«Боже мой! Это лишь титул, которого требует этикет, — говорю я себе, — официально он не дает мне никакого особого положения».