Вернувшись в дом, мы собрались в гостиной. Гости стали произносить тосты, тетушка Дезире прикоснулась своим стаканом к моему:
— За виконтессу!
У меня так кружилась голова, что пришлось прилечь. Выйдя снова к гостям, я едва стояла на ногах. Мужчины дразнили мсье де Богарне, рассказывая анекдоты о первой брачной ночи.
Последние гости ушли почти в полночь. По указанию тетушки Дезире Мими прошла со мной в комнату мсье де Богарне. В камине горел огонь, но все равно было прохладно. Мими помогла мне раздеться и надеть новую, отделанную кружевом сорочку — красивую, хоть и колючую.
— Ты похожа на ангела, — сказала Мими, убирая мои засаленные и напудренные волосы под капор со вставками из китового уса, и стала напевать себе под нос: «Калипсо, ты женщина, совсем как я сама…»
— Что это за песня? — Она показалась мне знакомой.
Мими все пела: «Я любила Сонсона, я ласкала Сонсона, я губами щипала Сонсона…»
У меня так сильно кружилась голова, что пришлось ухватиться за подставку для парика.
— Что с тобой? — спросила Мими. — Тебе что, дурно?
— Нет, — прошептала я, хотя не была в этом уверена. В спальне послышались шаги, закрылась дверь, скрипнула кровать, и вдруг погас свет.
Мими торопливо надушила мне жасминовой водой шею, грудь и за ушами и подтолкнула к портьерам, за которыми находилась дверь в спальню.
Темнота меня успокоила.
— Сюда, — услышала я голос мсье де Богарне. Внизу кто-то закашлялся.
Я ощупью пробралась к кровати и наткнулась на вытянутую руку.
— Вы напугали меня, — сказала я.
— Виноват, — сказал он, откидывая одеяло. — Надо было оставить свечу гореть.
Я проскользнула под одеяло, протянув ноги к теплой грелке в изножье кровати. Что бы такое сказать? Да и надо ли говорить? Я должна была думать о замужестве, но мысли вдруг разбежались. Я сосредоточилась на больном зубе: вдруг придется его удалить? Неужели Мими права и у меня в зубах завелись черви? Если так, можно ли позволить мсье де Богарне меня целовать?
— О чем вы думаете? — спросил мсье де Богарне, поворачиваясь ко мне.
Глаза постепенно привыкали к темноте. Я увидела очертания головы и плеча; он был без ночного колпака.
— Ни о чем. — Теперь я думала о том, что утром, чтобы избавиться от зубной боли, придется прополоскать рот мочой. От одной этой мысли мне стало нехорошо, но только так можно надеяться сохранить зуб… — А вы о чем думаете? — спросила я.
— О странном положении, в каком мы оказались. Ведь мы едва знаем друг друга, — не вполне внятно произнес он.
Я издала тихий смешок.
— Может быть, вам угодно подождать? — сказал он.
— Да, пожалуй, — пробормотала я и подумала: «Это ли он хотел от меня услышать?»
В это время из-за облаков вышла луна, и в комнате стало светлее. Я увидела его глаза, тонкие, презрительно изогнутые губы, аристократический нос. Это мой муж — человек, которому меня предназначил Бог. Я познакомилась с ним полтора месяца назад и вот теперь стала его женой.
— Может быть, позволите вас поцеловать? — сказал он.
— Да, конечно… — У меня в волосах расстегнулась заколка и теперь колола кожу.
Мсье де Богарне придвинулся ко мне, заслоняя окно головой, и я больше не видела его черт. Он положил руку мне на плечо. Запахло бренди и сигарным дымом. Прикоснувшись своими губами к моим, он отстранился.
«И это все?» — подумала я. Может быть, я что-то сделала не так?
— Совсем забыл, — сказал он, потянулся назад и открыл шкафчик, стоявший у кровати. — Тетушка Дезире не хочет, чтобы на простыне осталось пятно, — сказал он, подавая мне сложенную ткань.
Что мне с ней делать?
— Положите под… ну, понимаете?
Под зад?
Он лег рядом и стал возиться с застежками моей ночной сорочки.
— Не возражаете? — спросил он.
— Хотите, чтобы я это сняла? — Самой мне не хотелось бы.
Он поцеловал меня в нос, и я подумала: «Он что, промахнулся мимо губ?» Его рука скользнула к моей груди, а губы прильнули к моим. Он просунул руку под подол сорочки и нашел холодными пальцами место между ног. Я вскрикнула от удивления. Он все целовал меня. Я кожей бедра ощущала его горячую мужественность. Задрав подол моей сорочки до пояса, он взгромоздился сверху, раздвинув мне ноги, и потыкал ею так и эдак. Я лежала неподвижно и не знала, что мне следует делать. Потом почувствовала острую боль. Я вскрикнула и попыталась вырваться, но он крепко держал меня. Затем он вошел в меня.
Лежа на мне, он целовал мои мокрые щеки, стонал и ритмично двигался, входя в меня и выходя. Как долго это может продолжаться? Я старалась не плакать, но было больно. Затем он вдруг крепко прижал меня к себе и с громким стоном замер.