Нас провели по узкому коридору. От запаха нужников я едва не задохнулась. Роблятр отпер дверь в узкую келью. На полу в ряд лежали соломенные тюфяки. Повсюду была развешена одежда. Сильно пахло плесенью.
Мне достался тюфяк напротив одного из забранных решетками окон. С одной стороны от него лежала молодая женщина; золотые волосы рассыпаны по подушке.
— Гражданка мадам Кюстин, — представилась она. — Можете звать меня Дельфиной.
— Кюстин? Генерал…
— Великий генерал Кюстин — отец моего мужа. — У нее был высокий певучий голос; говорила она правильно, как актриса.
— Мой муж служил под началом генерала Кюстина. Александр Богарне. Его держат здесь же.
— О, гражданин генерал Богарне! Так вы его жена?
— Вы его знаете?
— Он добрый друг моего мужа. — Она легла на тюфяк, вздохнула и приложила руку к сердцу. — Генерал Богарне рисовал мой портрет.
В коридоре прозвенел звонок. Вслед за Дельфиной и другими я поднялась в ректорат по лабиринту коридоров и лестниц. Там, под сводчатыми потолками и стесанными изображениями Христа и Девы Марии, стояли грубо сколоченные столы.
Я поискала свободное место на скамьях. На столе горкой лежали гнутые ложки и вилки. Уселась лицом к окну с витражом. Слева от меня деревянная лестница вела к алтарю.
— Там каждую ночь читают имена, — произнесла женщина позади меня. Голос напомнил мне Эми. Я обернулась: это и была Эми.
Я расплакалась. Эми втиснулась на скамью рядом со мной и подала мне чашку.
— Вот, выпейте, — прошептала она. В чашке был виски. — Я подкупила тюремщика.
Щеки у Эми раскраснелись; скорее всего, она уже успела выпить. Сухопарая женщина с грязью под ногтями дала мне металлическую тарелку с вареной фасолью и сардинами.
— Вот опять! — Оглядев еду, Эми скривилась с отвращением. — Кормят раз в день и все дрянью.
— Что за имена? — спросила я.
— Осужденных. Кто уходит, кто остается, кому жить, кому умирать. Ежевечернее развлечение — довольно впечатляющее, должна заметить.
Свиной жир, которым была полита фасоль, прогорк. Я положила вилку. Помощница надсмотрщика поставила на стол корзинку черствого черного хлеба. Эми оторвала кусок и спрятала за корсаж.
Я была ошеломлена.
— Когда вас?..
— Вчера утром, но с тех пор, кажется, прошел год. Нас всех взяли. Жан Анри… он там, на мужской половине. Даже Люси, бедное дитя. Она сейчас спит наверху.
Люси? Потеряв первого ребенка, она вскоре снова забеременела; по счастью, на этот раз — от мужа.
— Она больна настолько, что не может принимать пищу… если это можно назвать пищей. Думаю, это из-за вчерашних яиц… их снесли еще при старом режиме.
— Нас всех арестовали в одно и то же время. Любопытно.
— Знаете почему? — спросила она.
Я покачала головой.
— Видели Александра?
Прежде чем Эми успела ответить, помощница надсмотрщика забрала наши тарелки, столы и стулья стали отодвигать к стенам. В помещении стоял оглушительный шум. Большие двойные двери открылись, и вошла группа небритых мужчин в грязных рубашках и панталонах. У одного голова перевязана платком.
— Начинается, — вздохнула Эми с притворным смирением. — Александр, наверное, сейчас во дворе. Мы фехтовали вчера, я победила.
— Вы победили Александра?
Я последовала за ней в широкий коридор, выходивший в огороженный стенами сад. Стоял жаркий влажный вечер, сильно пахло мятой. Под дубом я увидела Александра, рядом с ним стоял незнакомый мне человек. Мы подошли.
— Вот так соединяет нас судьба, — сказал муж, целуя мне руку. — Мне уже сообщили, что вы теперь тоже здесь. Не могу сказать, что счастлив вас видеть при таких обстоятельствах.
Он представил меня Бойсу Кюстину, румяному молодому человеку с проницательным взглядом.
— Добро пожаловать, — сказал тот с галантным поклоном. — Все так странно, право…
— Я познакомилась с вашей женой, — сказала я. — Мы в одной спальне.
— Вероятно, можно было бы поменяться местами, — печально пошутил он.
— Он пылкий парень, но его жена ничего такого не хочет, — объяснил Александр. — Я пытался уговорить ее устроить им свидание в номере для влюбленных.
— В номере для влюбленных?
— Здесь есть отдельное помещение для супружеских пар, — объяснила Эми. — Как легко можно вообразить, попасть туда желают многие.
Она сломала побег сирени, освободила от листьев и взяла за конец, как саблю.
— Но не прекрасная Дельфина, — сказал Александр.
— Увы! — театрально воскликнул Бойс Кюстин, и мы засмеялись.