— Сам себе не рад, проклинает!..
— Держись, лыцардь!..
— Береги задницу, странный!..
Фома поскакал к центру арены. Забрало больше не стучало и он чувствовал себя прекрасно, как шпрот в банке — жарко, тесно. Найдя место, где наделал большую кучу жеребец Скарта, Фома встал как вкопанный. Из головы все вылетело, решительно все, напрочь! Пусть полюбуются мною, решил он, вспоминая, что же нужно сказать: Танер что-то говорил…
И когда трибуны готовы были взорваться от негодования, над стадионом раздался трубный глас. Это злополучное забрало создавало такой иерихонский эффект, в доспехах незнакомки сражались видимо грозные пророки со слабыми голосами.
— Ваше величество! — загрохотал голос Фомы над притихшим стадионом и, казалось, даже над всем городом, во всяком случае, сам он чуть не оглох в своем шлеме.
Все невольно посмотрели на небо. Фома помолчал, привыкая к эху в шлеме.
— Народ! — добавил он потише; забрало чудесным образом многократно усиливало голос, словно мегафон и голос его гремел. — Я, сэр Томас, граф Иеломойский, магистр Белого Ключа и Меча, заявляю, что готов простить этого человека и отпустить его восвояси, с условием никогда не возвращаться!..
Сначала молчание было такое, что Фоме показалось, он оглох. Но это «народ» усваивал информацию. Потом свист и топот с трибун донесли до него, что информация усвоена и усвоена совсем не так, народ опять не понял своего героя, возможно, потому что знал, герой — Скарт.
Фома, подняв забрало, с надеждой посмотрел на короля, как бы переспрашивая. Король со зловещей ухмылкой пожал плечами и покачал головой. В Фому полетели тухлые яйца и помидоры.
— Жаль! — прогремел он снова, но уже никто его громового голоса не боялся, более того, не слушал. Как первый майский гром, который сначала пугает, а потом вызывает усмешку обывателя, стоял Фома посреди арены, осыпаемый всякой дрянью и бранью. Он поднял руку, но толпа не унималась, требуя поединка.
— Трус! Сраный рыцарь! — неслось со всех сторон. — Умри как человек!..
Но Фома продолжал стоять с поднятой рукой, словно одинокое дерево в бурю и толпа наконец стихла, то ли устав, то ли повинуясь знаку короля. Все с нетерпением и раздражением ждали, как еще будет затягивать начало поединка этот обнаглевший трус.
— Ваше величество! — обратился Фома. — У меня к вам последняя просьба.
— Разве ты еще не все написал, странствующий рыцарь? — зычно спросил король, заочно уже лишив его графского титула. — Ты задерживаешь столько занятых людей!
— Вчера за обедом ты был гораздо смелее! — проговорил он в общем хохоте.
— Одну, последнюю! — крикнул Фома. — Вы не можете отказать в последней просьбе идущему на смерть!
— Идущему на смерть?.. Ха! Это ты хорошо сказал!
Король сделал вид, что задумался, даже посмотрел на народ, как бы спрашивая. Публика притихла. Насилуя ее по всякому, король делал сейчас постную мину общественного согласия.
— А то драться не буду! — пригрозил Фома.
Кто-то одиноко и громко захохотал. Может быть, ради вот этого единственного человека я здесь и торчу, подумал Фома.
Король кивнул, уже едва сдерживаясь.
— У нас сегодня балаган! — рявкнул он. — Давненько я такого не видывал!.. Видимо действительно выродились странствующие рыцари!
Кто-то опять хохотал, кто-то возмущенно гудел и свистел. У Фомы на шлеме, там где торчал острый шишак, сидел чудом не разбившийся помидор и сам он был весь разноцветный, как арлекин, от яиц и томатов.
— Ваше величество, в случае моей победы пообещайте уделить мне совсем немного своего времени для беседы один на один!
— Обещаю!.. — Король досадливо махнул платком, которым утирался.
— Все слышали? — перекрывая шум стадиона, спросил Фома и что-то в его рыке заставило рявкнуть ответно весь стадион:
— Все!!! Давай уже, есть хочется!..
Поговорив с народом, Фома вернулся на исходную позицию к заборчику. Стали последний раз читать условия поединка. Воцарилась тишина. Мерный голос герольда отбивал параграф за параграфом.
Скарт стоял неподвижно, как статуя. Его огромный иссиня-черный конь был чуть не на локоть выше вороного Фомы, да и сам Скарт имел значительное преимущество в росте перед Фомой. Получалось, что при сближении Скарт будет глушить его словно рыбу, сверху, у Фомы же при столкновении не было никакого шанса, хоть призрачного, теперь он это увидел зримо. Это же было давно ясно всем присутствующим на стадионе.