Рядом с ним гулко ударились два меча — причина гибели бандитов, так как они были слишком длинны и тяжелы для таких случаев. Это было все, что осталось от несчастных. Видимо, тварь, наученная каким-то дьяволом, выбрасывала их, чтобы можно было узнать, кто последний купался.
Чуть позже Фома понял, почему не умер от страшного взгляда. Стена, в которую он упирался, ярко бликовала от факела и, возможно, мешала сфокусировать василиску взгляд. Цепь случайностей, спасших его от гибели, потрясла его и одновременно взбодрила.
Судьба Евгения хранила, нервно хохотнул он.
Хромой, обалдевший от купаний с прыжками и от страшных, почти бредовых видений, Фома окончательно заблудился, потому что теперь надо было не только искать зал для банкетов, но и избегать бассейны, даже видеть которые не хотелось. Вдруг змей снова вынырнет и посмотрит?..
Это окончательно сбило способность Фомы к ориентации. Зал, в котором он оказался после бесцельных и унылых скитаний, был огромен, высокие своды терялись в темноте, а монструозные статуи и барельефы по стенам создавали впечатление какого-то бала-кошмара, шабаша уродов. В тени одного из них Фома и присел в тяжком раздумье. Болела нога, хотелось жрать, еще больше хотелось выть.
— М-мать! — выругался он, после недолгого размышления.
Что началось! На него обрушилось эхо, столь многократное и громкое, словно все чудовища, что каменно неподвижно торчали в зале, вспомнили своих матерей и заговорили наперебой:
— Мать-мать-мать-мать-мать!
Потом они стали пугать Фому:
— Тьма-тьма-тьма-тьма-тьма!..
Потом снова вспоминать:
— Мать-мать-мать-мать!.. — И:
— Тьма-тьма-тьма!..
И так бесконечное число раз, нарастая, затихая, возвращаясь, казалось, не будет этому конца.
— Ё-ош! — схватился Фома за голову, стараясь заглушить это инфернальное бормотание.
— Шшш-шшш-шшш! — сразу стали успокаивать его монстры, и баюкали так до тех пор, пока он чуть не уснул…
— Ты слышал? — послышался вдруг голос.
Фома вздрогнул. Не хватало еще, чтобы эти чудовища заговорили с ним. Он принимает эту форму бреда, но бред не должен сводить с ума самого бредящего, таков главный закон помешательства.
Фома схватился за меч, он был готов сразиться и с истуканами.
— Перестаньте, барон, это птицы. Кто может оказаться здесь сейчас, когда все на банкете? Милорд завел этих тварей и они теперь пугают обитателей замка больше, чем он сам.
— Вы что серьезно?!
— Это шутка, барон, неужели не понимаете? Но к делу… итак?..
— Послали двух надежных людей, я думаю, справятся, профессионалы!
— Ладно, надеюсь, все действительно будет выглядеть так, словно он решил искупаться или упал, поскользнувшись
— А что, насчет этого Джу, его — тоже?
— Я думаю, с ним удастся договориться, он не так нагл, не собирает вокруг себя женщин, как этот. Мири о нем только и говорит!
— Ах, вот в чем дело, полковник, Мири! Мне жаль бедного графа, даже если его не утопят, судьба его предрешена.
— Вы не понимаете, барон! Если он еще вздумает жениться на ней, наши планы на будущее…
— Тш-шь! Генерал Троппо со свитой!
Звук множества шагов каскадом заметался под сводами зала. Оказывается в замке тьма народу, поразился Фома, но чтобы кого-то найти, надо заблудиться и уснуть!..
— Что вы здесь делаете, господа? Почему не в главном зале? Полковник?..
— Ваше превосходительство, барон, сказал мне, что в этом месте волшебная акустика. Я подумал, что лучшего места для хора мальчиков, которым мы встретим Милорда после турнира, не найти.
— Это действительно так, барон?
— Да, ваше превосходительство, смотрите!.. — Раздались два громких хлопка и зал наполнила стая испуганно взлетающих птиц.
— Но это не все, генерал. Попрошу тишины!.. — Последовала небольшая пауза, а потом — тихий голос барона:
— Кто победитель завтрашнего состязания?
Тишина, повисшая в зале казалась бездонной, поэтому ответ прозвучал ошеломляюще:
— Я-а! Я-а! Я-а!..
— Видите, ваше превосходительство — волшебный зал!
— Но это же не ответ! — засмеялся генерал и, за ним, свита. — Это просто эхо! Вы сделали акцент на последнем слоге, эхо вам его вернуло.
— Ну, хорошо, генерал, попробуйте сами, вы увидите!
— Я не буду оригинален… — Генерал шумно набрал воздух и громко спросил: