— Я спал.
— Какое спал, тебе чуть дверь не выломали!..
Фома с удовлетворением отметил, что сон у него налаживается.
— А что с ногой?
— Отоспал.
— Блин, Фома!.. — Доктор со всей невысказанной страстью ударил по шарам, они веером ударили в борт и стали, как заговоренные, закатываться в лузы. — Ты… как биток, который постоянно сам лезет в лузу!
— О, опять кишмиш!.. — Фома закатил глаза. — Какие сравнения, Док, клянусь гузкой кикиморы и этим, как его…
Но чем еще он клянется, Фома не успел сказать, на них неслась Пуя.
— Ну, что за имя! — восхитился он. — Как выстрел! Отгадай загадку, Докторос: стреляю в пятку, попадаю в нос? Что это?
— Ну-у… — задумался Доктор.
— Граф! — защебетала Пуя, разъединяя рыцарей и оставляя сэра Джу в недоумении по поводу странного выстрела. — Где вы пропадали? Угостите лимончиком!
— Лимоном?..
Фома не успевал за пуйной мыслью, бушующей в этой хорошенькой головке: все равно, что спросить: офицер, вы ранены? дайте взаймы! — казалось ему.
— Откуда здесь лимоны, Пуя? Они зимой не растут!
— У Милорда есть все!..
Действительно. Она утащила было Фому в танец, но он так хромал, что предложил станцевать за столом с зигзагом втроем. Пуя была счастлива, но от зигзага отказалась, знойная дочь мерзлоты.
— Сегодня, граф, вы мой! — кокетливо пригрозила она. — У меня есть для вас парочка сюрпризов!..
И вдруг исчезла…
«Сюрприз первый». Фома уже обратил внимание на эту особенность здешних дам, Пуи, в частности, только отвернешься, их нет! Теперь он хотел, чтобы и второй сюрприз, был не хуже.
— Граф, вы сегодня всех удивили!..
Это был Трапп и его синие зубы. Ничего хорошего эти зубы не сулили, хотя скалились, вроде бы, в улыбке. Глаза же контрразведчика просто мучили Фому своим сканирующим морганием, Трапп словно примерял на Фому различные костюмы, прически, эпохи и обстоятельства, пытаясь вспомнить — как имиджмейкер-визажист на компьютере, только наоборот — разымиджмейкер.
Впрочем, беседа, несмотря на рентген, получилась довольно мирной, как у кукушки и петуха. Шеф контрразведки хвалил Фому, Фома — банкет и турнир. Трапп расспрашивал о местах, где побывал граф, граф — о Милорде и о рыцарях Большого Круга
— А они здесь, — неожиданно ответил Трапп. — Многие, во всяком случае.
И он начал представлять, показывая рыцарей графу. Фома, хотя именно этого и добивался, слушал вполуха, пока не услышал знакомое:
— Полковник Ротт, рыцарь Крылатого Змея…
Полковник стоял возле ломберных столиков, как живое воплощение заговора: высокий, с резким сухощавым лицом, украшенным орлинным носом и презрительным птичьим же взглядом.
— А кто рядом с ним, такой красивый и победительный?
Фома заметил барона, оправившегося после переживаний в зале эхо.
— Барон Дрилл, но он сейчас не является рыцарем Большого Круга.
— Какая потеря!..
Теперь Фома знал все, что ему нужно.
Внезапно появилась Мири, неожиданная, в пышном бальном платье, но от этого вовсе не более трезвая, чем всегда, то есть вчера, пожалуй, даже, менее. Этакая богиня на грозном веселе. Даже пол был для нее ускользающей неприятностью. Трапп мгновенно исчез (дочь Кортора, похоже, опасались, как неразорвавшуюся гранату), пожелав только, с синюшной улыбкой, приятного вечера.
И приятный вечер начался…
— Где вы были?
— Похоже, это вопрос вечера, где я был? — попытался Фома примирить богиню с действительностью.
— Нет, вопрос вечера: почему ты меня не трахнул?
Она пнула стул ногой и уселась напротив его, всерьез намереваясь понять его мотивы. Фома вздохнул. Объяснить женщине (если уж она на этом настаивает), почему ее не «трахнули», и при этом удовлетворить, может только импотент.
— Мири, пойми, я дал обет, — тихо сделал он еще одну попытку.
Но Мири была настроена решительно.
— Ты бы еще банкет дал!.. — Шарахнула она в стену пуин бокал с шампанским.
Потом взяла еще один, с твердым намерением озвучивать беседу и дальше. Фома заметил, что их почтили вниманием, а те из присутствующих, кто были рядом, поспешно отошли подальше.
— Я хотела весь день, чтобы тебя побили, чтобы с тебя сбили твою спесь! Но ты и этого удовольствия мне не доставил!..
Угодить и при этом угомонить Мири, с каждым её новым заявлением, становилось все труднее, потому что ни трахнуть, ни проиграть турнир Фома, по версии Доктора, не имел права.
Возможно, насчет обета он погорячился, но сожалеть об этом поздно.
Он встал.
— Целую руки…
— Сидеть! — неожиданно властно приказала она.