Парень настаивать не стал и, стараясь не шуметь, отпер дверь в торце комнаты. Велев закрыться изнутри, вышел на крытый балкон с перекрестными балясинами.
Вроде террасы, широкий. Так дверь из комнаты наружу открывается, иначе не повернуться.
Вообще, в регионах со снежными зимами везде наоборот было. Когда метель за ночь наметала сугробы до крыши, открывали створку на себя и прокапывали выход. Не ждать же, пока прочистят снег снаружи?
Правда, в Париже до таких снегопадов не доходило, а, скажем, Падуе зимой шестьсот двадцатого туго пришлось - снег выпал «неслыханной глубины».
Огляделся.
Сделал несколько шагов направо по балкону и начал неспешно спускаться по пологой лесенке.
Сходец с умом ставлен: некрутой, перила с обеих сторон, и двухмаршевый - от средней площадки вниз идет с разворотом параллельно стене дома, до ограды заднего дворика соседнего дома. Шею с верхотуры даже впопыхах не свернешь, в проход между домами не вывалишься - лоб в лоб со встречным-поперечным. И линия улицы не нарушена. Умел же народ средневековый пространство формировать, без всяких тебе инженеров-строителей.
И неспроста ВСЕХ парижских домовладельцев обязали крыть дома штукатуркой, чтоб никакого дерева видно не было. Оштукатуривание заметно уменьшает воздействие грибка и плесени на деревянные конструкции и повышает пожароустойчивость. А фахверки отменно горят, стоя впритык друг к другу со всеми своими деревянными балками напоказ. Кумекали люди, чего там.
Хотя, как в Нидерландах, пропитывать дерево поташом с целью защиты от огня парижане еще недотумкали. А ушлые голландцы еще столетие назад внимание обратили, что обработанные с помощью шадрика древесина и солома приобретают свойство обугливаться и затухать при воздействии огня. Опытным путем дошли, что углекислый калий - один из лучших антипиренов. Плюс, обработанные доски отказываются жрать всяческие жучки, так что, голландцы открытие закрепили на законодательном уровне: ВСЕ деревянные строения и, особенно, древесина, что шла на строительство дамб, плотин и земельных укреплений, в обязательном порядке должны обрабатываться этим веществом. Головастые люди были!
Спустился.
Никого, хотя первые лучи зимнего утреннего солнца уже пробились сквозь низкие облака.
Улочка вдоль дома – узковата, вниз куда шире проезд сбегает, и строений напротив портала не имеется. Что по той стороне, что у соседних домов, на улицу выходят задние дворы, обнесенные оградой из камня с глиной. А сами ограждения – никак тебе не палисаднички: кое-где из-за стены едва чердак дома торчит. Окна внизу забором перекрыты, вверху, где второй этаж есть – ставни. Кого по соседскому балкону с утра пораньше нелегкая носит, не засечешь.
Озадачатся если, каким ветром жильцов к соседям в дом занесло - а на рассвете пожаловали, пока вы, засони, глаза еще продирали.
А с уходом в полночь лучше бы до рассвета повременить. А то, кому понаехи - не по барабану, вмиг осознают, что по темному времени добрый человек без нужды из дома и носа не кажет. Приспичило, что ли? Портал почти до полудня открыт! Но, в принципе, проблема решаема.
Ключ комнатный вернуть - найти, кто рано встает. В двери негоже оставлять. А хозяевам лучше не самим не вручать. Решат проверить, в порядке ли имущество оставлено, а тут – перенос!
Или втирать, что еще днем кого навестят. Любопытные сами допетрят, что приезжие до ночевки невзначай загостились, а уже поутру из города ноги сделали - по-английски. А ключ – тоже через посыльного, чтоб только назавтра отдал.
Двинулся вдоль дома вправо.
Не торопится - шпагоносец не шустрит.
Обогнул угол здания.
Проход между домами – типично средневековый. Карете не втиснуться - второй этаж чуть не на метр в проход выпятился. Толстенные опоры-укосины аппендикса под серьезным углом в стену заходят, даже всаднику надо в оба смотреть, чтоб голову не расшибить.
Окошки в стенах первого этажа – выше человеческого роста, лишний раз не выглянешь, кто под окнами шляется. Стена дома напротив – в проходе, и вовсе, глухая. Отлично!
Впереди небольшая площадь с колодцем.
За углом голоса женские:
- Merci, Madame! (Спасибо, мадам!)
- Au revoir, Madame! (До свиданья, мадам!).
В соседнем с порталом доме хлебом торгуют: нижний ставень опущен, прилавок изображает, а покупатели на улице толкутся. Не было такого, чтоб их внутрь пускать. Эти лавчонки тогда так и назывались: vasistas (форточка). У нас их васисдас прозвали. В окно стукнут, торговец откроет, вроде как: Was ist das? (Что такое?) А что француз, что немец, русскому человеку – все едино.