— Илья, ты же видишь это? — как-то безумно прошептал он. — Вот ведь он! Чёрный квадрат! Здесь он родился!
— Да, но на этом эскизе нет авторских пометок…
Тимур порывисто встал, обхватил плечи Ильи руками:
— И всё это время эскизы хранились здесь, в старом шкафу? Илья, ты понимаешь, что нужна экспертиза?
— Понимаю…
— Я найду людей. А ты… А ты убери-ка пока обратно! И хватит вести маргинальное существование! В субботу едешь со мной! И сейчас… я хочу есть, поедем куда-нибудь культурно перекусим! — Тимур не просто улыбался, он искрил, он излучал тепло и оптимизм, не ребяческий, максималистский, а взрослый, сдержанный. Незаметно для Ильи гость ногой отодвинул кота, который мешался внизу. Казимир не выдержал, зашипел. Но хозяин не заметил мелкого инцидента, он убрал зелёную папку обратно, судорожно стал переодеваться, выключать компьютер, перекручивать пучок на голове — и всё под лучистым взглядом своего обожаемого господина.
В коридоре сдержанность восточного принца всё-таки лопнула: он придавил Илью к стене и с силой прижался сам, сжал на нём руки, вобрал его губы и даже что-то промычал в них нечленораздельное. Тимур пронизывал стиснутое тело токами страсти и теплом парфюма, и это была не похоть, нет. Это то редкое томление одного человека по другому. Илью даже затрясло от осознания этого факта, от этих требовательных, горячих ладоней, от уверенного дыхания, от сильного стука этого респектабельного сердца.
— Нет, мы пойдём ужинать! — близко-близко выдохнул Тимур, улыбаясь. И они, распалённые, вывалились в подъезд и хлопнули дверью. Казимир сел в коридоре и с укором смотрел на эту самую хамку дверь. Весь вечер.
Часть 3
Казимир видел, что все его усилия напрасны. Запах и свет человека-хищника пропитали его хозяина насквозь. Тёплая, родная аура сменилась холодным болезненным огнём. Илья лихорадочно работал, урывками спал, всё дольше и дольше пропадал неизвестно где, с восторженным лицом говорил с кем-то по телефону, не брал кота на руки, не разговаривал с ним, не чесал за ухом. Теперь полосатое кресло было всегда безодёжно оголено. Это было место для человека-хищника. Для Казимира кресло превратилось в ненавистный предмет интерьера, он расцарапал обивку и уронил на него кружку с остатками холодного кофе. Но Илья не то чтобы не заметил… он заметил, расстроился, но даже не отругал. Он как будто отсутствовал, даже находясь в квартире, он всё время был где-то далеко, с кем-то далеко.
А сегодня он опять собрался уходить: душ принял днём, погладил чистую рубашку, приготовил сумку с длинным ремнём и, главное, вытащил три листа со своими работами и бережно закрыл их в большой серой папке. Казимир знал, что эту чудовищную картонную штуковину хозяин вытаскивает редко и по важным случаям, а после приходит пьяным. Кот сидел на подлокотнике дивана и внимательно наблюдал сборы хозяина, когда раздался звонок в дверь. Илья радостно вздрогнул, улыбнулся и даже подмигнул Казимиру. Но кот знал: тот, кто пришёл, — не опасен; поэтому остался на диване.
В узкий коридор шумно ввалился светловолосый мужчина, вместе с ним квартиру заполнил алкогольный дух. Илья растерянно отступил, он не Жигалова предполагал увидеть.
— Что, Илюшенька? Не ожидал? А вот он я! — Жигалов схватил Илью за рубашку, толкнул на себя, прижал к стене. — Что же ты, мой мальчик, не отвечаешь на звонки? Почему не пришёл в «Ко-ко-ко»? Я, как идиот, ждал тебя полтора часа! Кудахтал там!
— Я тебе и не обещал, что приду!
— Если ты меня зовёшь, то я тут как тут! А на моё приглашение ты забил?
— Я тебе ответил «нет»! И вообще! Руки свои убери!
— Он мне ответил «нет»! Да ты пидорасик жеманный: сегодня «нет», завтра «да-да-да»!
— И завтра «нет»! Отвали, я сказал!
— Да что ты о себе возомнил? Тебя ебёт приличный человек: не спидоносец, не садист, не нарик, не жмот! При-ли-и-ичный! Кому ты нужен кроме меня! Неблагодарная тварь!
— Я тварь! И отвали от меня! Всё!
— Нет, Илюшенька! Очевидно, что мы не всю программу выполнили! Давай, поскули подо мной! Ощути, что только я тебе нужен! — Жигалов сжимал бывшего любовника, впивался пальцами в его тело до синяков, старался зубами достать до горла, показывая свою пьяную отчаянную страсть. Илья же отбивался и выкручивался как мог. Пыхтение и ёмкий лаконичный мат. Ни у того, ни у другого не получалось добиться своего. — Что же ты выёбываешься? Где же твоя блядская сущность! Ты мой и больше ничей! Тебе разве плохо было со мной? Никто не будет тебя иметь так же, как я! Иль-иль-я-а-а!
— Отъебись от меня! Иди ты…
— Ты мой! Пойми! Я лучшее, что с тобой…
И вдруг какая-то сила оторвала неудачливого любовника от Ильи и бросила в стену. Эта сила — белый от ярости Тимур.
— Что это? — брезгливо указал на Жигалова вошедший.
— Э-э-э… — Илья покрылся красными пятнами, он вовсе не хотел, чтобы Тимур знал о его никчёмной личной жизни.
— Да ты кто такой? — Жигалов оторопело уставился на обидчика.
— Э-э-это мой работодатель, — поспешил уладить Илья.
— Я не только работодатель! — железным голосом перебил Тимур. — Илья мой… д-друг, и вам следует раз и навсегда убраться отсюда. И никогда не возвращаться!
— А-а-а! — у Жигалова налились свирепостью глаза. — Ты нашёл себе нового ебаря? Ты жалкая шлюха! Да ты посмотри на него! Он выжмет тебя и кинет! Он вставляет глубже? Или, может, он тебя купил? Ты стал продажной девкой?
— Что ты несёшь?
— Выход здесь!
— Да кто ты тако-ой? Работодатель он Ильюшенькин! Знаем мы таких работодателей! Сука! На чужое заришься? Сука! Давай, я мордасы-то твои лощёные изукрашу! Сука! Ну? Чего? Сипуешь? — пьяный Жигалов принял псевдобоксёрскую стойку и стал махать кулаками. Конечно, никакого устрашающего воздействия это не произвело, наоборот, Тимур презрительно ухмыльнулся. — Ты лыбишься? Ты лыбишься, сука! Получи! — И Жигалов сделал выпад, он почти достал Тимура, но тот в последний момент увернулся, и кулак касательно задел его щёку, оставив лишь лёгкую царапину от массивного кольца. Тимур выгнул бровь и как-то неприятно изменился в лице. Он резко двинул левой рукой, ребром ладони прямо по шее Жигалову, тот засипел и сжался. Тимур правой схватил того за редкие волосы и дёрнул голову на себя, на взметнувшееся вверх колено и тут же толкнул пьяного бедолагу в сторону двери. Тот упал и треснулся лбом о косяк. И странно затих!
— Блин… — Илья кинулся было к телу у двери, но Тимур его задержал:
— Не смей! Таким, как он, ничего не бывает: мозги ватные, нечему ударяться. И не смей его жалеть! Ещё не хватало, чтобы всякие жлобы меня оскорбляли… и тебя… Его не будет больше в твоей жизни, — сказал как отрезал стальным звенящим голосом, как ножом.
И действительно, Жигалов вдруг зашевелился. Он медленно повернулся. Из носа хлещет кровь, да и взгляд уже совсем не пьяный. Злой, ненавидящий. Он с трудом встал, опираясь на дверь и на стену, и прошипел в сторону Ильи: