-- И кто же он по национальности?
-- Еврей.
Подход партии был принципиальным -- аморальное поведение это одно, а уголовное преследование другое. Не может же коммунист сидеть в тюрьме и платить там членские взносы.
Михаю, видимо, парткомиссия задавала неудобные вопросы, иначе с чего бы, если раньше родители во всеуслышание назывались сельскими учителями, то теперь отец вдруг оказался мельником, а мельники в фольклоре связаны с нечистой силой, и носители всяческих легенд, оттуда, де, его романтическое видение.
Со слов матери друг рассказывал, что дело дошло до самого И. И. Бодюла, первого секретаря ЦК Компартии Молдавии. Бодюл, видимо, в решении сомневался и, будучи на своём посту преемником и протеже Брежнева, позвонил верховному шефу посоветоваться.
Девичью честь мужчины не очень высоко ценили -- сама виновата! -- но репутационный ущерб для молдавской культуры в случае осуждения Монтяну видели. С предложением спустить дело на тормозах Брежнев согласился, но в свойственной ему манере добавил:
-- Скажи этому специалисту, если он не уймётся, мы вышлем его обратно в Румынию. И дай ему строгача с занесением.
И Бодюл, в воспитательных целях, действительно пригрозил репатриацией как вопросом, который будет рассматриваться.
Для Монтяну будто небо упало на землю.
По воспоминаниям он метался по кабинетам Мосфильма и Госкино, ища, видимо, заступничества -- как, его, знаменитого режиссёра, за якобы аморальное поведение собираются выслать. При слове "выслать" от него все шарахались.
-- Первый раз не считается, -- ухмыльнулся в коридоре Мосфильма знакомый кинооператор, -- партбилет на стол, и руководи себе любительской студией во Дворце культуры. А что, Румыния такая уж плохая страна?
III. Действующие лица
В те времена в столице жила легендарная Фаня Абрамовна, секретарь секции мультипликации Союза Кинематографистов, человек добрейшей души, обаяния и природной мудрости. Её знала, кажется, вся так называемая богемная Москва. Журналист Артём Боровик в своих заметках из кошмара Афганистана среди роящихся в голове московских подсознательных ассоциаций упоминает о ней.
К ней хаживало много всякого народа -- кто по делу, кто посоветоваться по жизни, а бывало и просто пообщаться и поделиться новостями. И находилось и тепло, и участие, и здравый смысл. Словом, не как тётка чужая, а как мать родная. Мультипликаторы, её подопечные, вообще на неё молились. У нее была лёгкая рука -- неведомо как проблемы рассасывались, дела улучшались, а новый день становился светлее предыдущего.
Супруга автора, как уже было сказано, имела некоторое отношение к кинопроизводству, и на каких-то московских кинопосиделках познакомилась с Фаней Абрамовной, выбранной в президиум.
Фаня Абрамовна могла достать билеты в любой театр на любой спектакль. Супруга подходила к окошечку администратора и неуверенно произносила:
-- Я от Фани Абрамовны.
И чудесным образом появлялся заветный билетик.
Михай Монтяну добрался до Фани Абрамовны, и та сказала:
-- Мишенька, высылают только политических. Из-за женщины не выслали еще ни одного человека. В крайнем случае, вас посадят, но сидеть вы будете в Советском Союзе... А вы не пробовали, Мишенька, заняться работой? Покажите им, что вы стоите.
И он показал, и доказал, что стоит много.
Но и Михай урок выучил -- быть осторожным. И -- никакой антисоветчины. Он настолько всего остерегался, что даже не переписывался с матерью и братом, живущими в Румынии.
Как-то Ермаш, председатель Госкино, спросил своего зама Павленка, отвечающего за художественное кино, что тот думает о Монтяну.
-- Благонамерен, -- осторожно ответил Павленок, -- несмотря на непролетарское и некоренное происхождение.
Ермаш буркнул:
-- У нас таких хватает. Ну, тебе видней.
Итак, она звалась Натальей.
Это имя матери Михая, чьё влияние на его судьбу, судя по всему, было решающим. В начале 1944 г. семья Монтяну, до этого проживавшая в Бессарабии, оказывается в Румынии -- бежит от наступающей Советской Армии. Они, бездомные, пользовались поддержкой государства, значит, у них было румынское гражданство. Когда же они стали гражданами Румынии?
Не после ли аншлюса Гитлером Австрии, когда румынское правительство вдруг озаботилось, что значительная часть населения Бессарабии, прихваченной после развала Российской империи, ещё ходит с паспортами российскими? Был предпринят простой и эффективный способ давления -- угроза сверхналогов для неграждан. И множество людей запросили румынское подданство.
Михай признавал, что отец владел мельницей. Но если они были "буржуями", почему в 1940 г. после вхождения Молдавии в СССР их не "подняли", т. е. в течение одной ночи не отправили в Сибирь? А если они были евреями, как они уцелели в массовых расстрелах начала войны?
Румынская Википедия утверждает из ряда вон выходящее -- Наталья Монтяну после войны работала в советском посольстве в Бухаресте. Так просто в наши посольства не попадали. Возможно, она владела несколькими языками, но являлась перемещённым лицом, что, наверное, было известно. В 1940 г. все жители Бессарабии автоматически получили гражданство СССР, а в период оккупации 1941-1944 гг. вновь действовало румынское подданство. Считало ли посольство Наталью сохранившей советское гражданство? Читатель ещё не запутался?