Шерилл делает быстрое движение головой, как бы отгоняя видение. Дверь снова распахивается, и в кабинет вбегает молодая женщина.
Шерилл вопросительно смотрит на нее.
— Я мать Мэри, — торопливо объясняет молодая женщина.
Шерилл согласно кивает. Девочка, продолжая придерживать руками крысу, кладет ее на стол.
Шерилл видит огромную рваную рану. Крысе прилично досталось. Шерилл подходит ближе. Да, Розе не повезло. Кровь уже не капает, а течет тоненькой струйкой. Но что это? Девочка тоже ранена?
— Собачка-то маленькая, даже забавная, с бородкой. Но настоящая зверюга! Бросилась на Розу, — объясняет мать девочки, но Шерилл уже ее не слушает.
— Отпусти крысу! Прежде твоя рука!
— Боже ты мой, Мэри! Она тебя укусила?
— Спасите Розу! Она же умирает!
— Молчи, Мэри! Какая теперь Роза? Умоляю, док, помогите дочке!
— Да-да, конечно. Успокойтесь! Вы ее знаете?
— Это моя дочь! А вы спрашиваете, знаю ли я ее…
— Ой-ой-ой! Больно!
— Терпи. Я спрашиваю о собаке. Это, наверное, миттельшнауцер. Они охотятся на крыс. Порода специально для этого выведена. Так вы его знаете, миссис?
— Колби. Миссис Колби. Нет, не знаю.
— Тогда надо делать уколы.
— Не надо! Я боюсь! А Терри я знаю. Это собака соседа напротив…
— Мэри, деточка, потерпи. Лучше сделать уколы. А на Терри мы подадим в суд…
Наконец рука девочки перевязана, укол сделан, а крыса Роза тихо испустила свой последний вздох.
— Я похороню ее в палисаднике. Можно, мамочка? — тихо прошептала Мэри.
Шерилл машинально открывает ящик стола. В нем ее сменщица и совладелица ветлечебницы, доктор Гилби, держит коробку с туфлями. Шерилл вынимает туфли. Потом подходит к крысе и опускает труп в коробку.
— Мне очень жаль… — тихо произносит она. — Рана была несовместима с жизнью.
— Спасибо, док, вы помогли Мэри, — говорит миссис Колби, обращаясь к Шерилл.
— Обязательно покажите дочку врачу, — советует Шерилл. — Я же ветврач. Лечу животных, а не людей. Я оказала только экстренную помощь.
— Да-да. Несомненно. Спасибо вам. — Мать с дочкой выходят из кабинета. — Не плачь! Я куплю тебе еще одну крысу, — слышит Шерилл фразу, уже адресованную Мэри.
С той маленькой девочкой, потерявшей черепаху, поступили по-другому. Интересно, чей метод лучше? — думает Шерилл, но размышления прерываются новым посетителем.
В кабинет входят ризеншнауцер с хозяином.
— Привет, Викки. Дай лапу! Ну не упрямься. Нет, не эту! Дай правую. Молодец! Викки — умная собака, — хвалит Шерилл ризеншнауцера.
У Викки плановый осмотр. Неделю назад Шерилл купировала ей уши. Хозяин не захотел отступать от стандартов породы. Шерилл такую позицию одобряла, хотя теперь многие владельцы собак жалеют своих питомцев и растят их лопоухими. Дескать, мы зеленые. Шерилл таких хозяев не любила. Породы собак выведены искусственно, и распространение на них теории защиты природы выглядит слишком нарочитым, считала она. Скорее всего, люди хотят оправдать свою лень. Но мистер Дерби пунктуален. Выполняет все, что положено.
— Умница, Викки. Ушки у тебя хорошие. Скоро заживут. Потерпи еще чуточку. Сейчас добинтую — и пойдешь гулять, — говорит Шерилл ризеншнауцеру. Тот внимательно слушает ласковый голос Шерилл, и по морде видно, что он доволен и похвалой, и обещанием прогулки.
— Спасибо, док. Легкая у вас рука, — говорит на прощание мистер Дерби.
Шерилл остается одна, и ее мысли тотчас же переносятся к девочке с погибшей черепахой. Дед тогда рассудил не так, как миссис Колби с Розой. На следующий день маленькую девочку пяти лет от роду сопровождал громадный дог. На что рассчитывал дедушка? Возможно, хотел у принцессы, как он ее называл, воспитать чувство превосходства над всем миром? Подумаешь, какой-то мальчик с бульдогом! А у нее будет дог, ростом выше трех бульдогов вместе взятых.
Дедушка оказался никудышным психологом. Отношения с догом у Шерилл не сложились. Это была не милая подружка-черепашка, с которой она играла на равных. Кобель — а дог был представителем мужского племени — вызывал у девочки трепет вкупе с почтением. Она обращалась к нему «сэр».
— Роджер, может быть, погуляем, сэр? Или: Роджер, не хотите пойти к розарию, сэр?
Мысленно Шерилл перенеслась в те годы. Коричневый Роджер стоял перед глазами. Да, он сознавал свою значимость. Вряд ли он подчинялся бы дедушкиной принцессе, если бы та не обращалась с ним с таким почтением…
— Доктор Доналдсон, я на прием.