Рыжая с трудом остановила разъяренного юношу. Потом бросила зажженную жидкость, произведя ритуал и уничтожив следы.
Другую пару они застали на следующую ночь. Пьяный бомж и обрюзгшая женщина занимались любовью.
На сей раз удар нанесли они сразу же вдвоем: синхронно. Рыжая фурия прикончила одним ударом мужика, а Борька заколол под лопатку женщину. Она была некрасивая, и сожаления вечно юных маньяк не испытывал. А что такое уродство и бескультурье… Хотя в их секте тоже спариваются, но зато все адепты красивы.
После этого ритуала рыжая слегка успокоилась, и Борька снова приступил к написанию своей детективной повести. Из-за большой загруженности занятиями по тайскому боксу и каратэ работа продвигалась небольшими урывками.
Их догнали еще трое стражей вместе освобожденной журналисткой Алисой. Девушка провела дюжину часов в холодной, сырой темнице, да еще в колодках и вытянутыми руками. Поэтому, её немного трясло, и она невольно прижималась у крупному охраннику, стараясь согреться. Одновременно девчонка терла холодные, голые ступни (модные туфли жандармы так и не вернули видимо присвоив в качестве трофея себе) о круп горячего коня. Ощущение тепла возвращалось, и начало покалывать промерзшее девичье тело.
Песня и вовсе взбодрила Алису и она заметила:
— Человек с таким голосом и чувствами не может оказаться мерзавцем.
Колобков на это ответил с уверенностью аксакала:
— Дитя ты еще… Сколько нам приходилось видеть убийц с благородством херувимом.
Карташов тоже счел нужным добавить:
— Чаще всего политические террористы неисправимые идеалисты, и вполне искренне считают, что они служат народу, а то и Господу Богу. Откровенная уголовщина среди эсеров редкость…
Охотничий и рыбачий домик Абрама Хинштейна оказался не таким уж незрячим и маленьким, как показалось вначале. Просто несколько большущих деревьев его практически скрывали с глаз. А так в нем можно было и с комфортом заночевать и пригласить гостей за стол… На стенах висело не меньше десятка сабель, ятаганов, палашей и пара древних мечей. Причем, оружие старинное, с украшенными каменьями рукоятями. Ну, а подвале, нашелся и солидный запас спиртных напитков, а также холодная закуска, включая американские консервы.
Жорж Бычков отметил:
— Хотя тут и чудесные места, но все же… Интересно, Абрам Хинштейн скупой до того, что стал фигурантом множества анекдотов, все-таки принимала гостей.
Карташов логично отметил:
— Нет людей чисто скупых и исключительно щедрых. Иногда личная встреча и беседа за столом, приносят такую коммерческую выгоду, что тысячекратно превосходит личные расходы. В конце концов, Абрам холодный, бессердечный прагматик, а не маньяк скупости вроде Плюшкина.
С Виктории сняли кандалы, и даже милостиво предложили перекусить с ними. Та отрицательно мотнула головой:
— Я не ем мяса, и принципиально стараюсь не предаваться излишествам, особенно если впереди ждет тюремная баланда и кнут тюремщика. — Тут глаза мятежной девчонки злобно сверкнули. — А вообще, вы едите и пьете чужое без разрешения хозяина, нарушая закон…
В ответ послышался издевательских смех, Карташов сделал, выразительный жест, призывая к спокойствию:
— Хозяин мертв, и кому принадлежат его капиталы, все еще не определенно судебным порядком, а значит пока они под нашим покровительством. А тебе остается только… — Кажущиеся маленькими, на жиром и крупном лице статского генерала глаза, стали злыми. — Так ты покажешь нам труп? Чтобы потом не было никаких путаниц и неурядиц с наследством?
Виктория с сильным волнением в голосе произнесла:
— А можно мне прогуляться одной? Подышать свежим воздухом, может даже в последний раз в моей жизни, пройтись по горным тропам и травам. Сочинить заключительную вольную серенаду… — Девушка повернула к следователям личико и пустив слезу прошептала. — Вряд ли я смогу найти труп, так его не убивала, и единственная моя цель, это хоть напоследок ощутить запах и силу родной земли, прежде чем меня навечно похоронит каменный мешок.
Колобков свирепо набычился, рука, в которой помощник следователя держал большую позолоченную вилку с вымоченным в кетчупе сосиске побледнела. Он прохрипел: