Стратегемы

41. Архидам [227]

1. Архидам в Аркадии, собираясь на следующий день сражаться, ободрил спартиатов, соорудив ночью алтарь, и украсив его великолепным оружием, и обведя вокруг двух коней. На заре лохаги и таксиархи[228], увидев необыкновенное оружие, и следы двух коней, и сам собою появившийся алтарь, объявили, что Диоскуры придут, чтобы быть им союзниками. Воины, осмелев и преисполнившись сознанием божественного присутствия, прекрасно сражались и победили аркадян[229].

2. Архидам осаждал Коринф. Была в этом городе смута между богатыми и бедными, заключавшаяся в том, что одни желали установить олигархию, другие — совершить предательство. Узнав об этом, Архидам ослабил натиск осады: больше не подводил осадные машины, не окружал город рвом и валом, не разорял сельскую местность. Богатые, боясь, как бы он на самом деле не угодил беднякам-предателям, опередив их, послали вестника и город передали Архидаму, договорившись с ним о безопасности для самих себя[230].

3. У лакедемонян в городе произошло землетрясение, и сохранилось всего пять домов. Архидам, видя, как люди занялись спасением находившегося в домах имущества, и боясь, как бы все оставшиеся не погибли, трубой подал сигнал о нападении врагов. Лаконцы, поверив, сбежались к нему; дома обрушились, сами же они таким вот образом спаслись[231].

4. Архидам, когда аркадяне одолевали, сам уже ослабев от раны, раньше врагов предложил через вестника поднять павших, чтобы и остальные сверх того не погибли[232].

5. Архидам ночью вел воинов к Кариям. Дорога была безводная, каменистая, длинная, и воины досадовали на тяжесть пути. Архидам их подбадривал, говоря, что возможно было преодолеть путь, и призывал никак не отступать. Когда же, неожиданно напав и многих врагов убив, они захватили местность, — стали обедать, радуясь победе. Архидам спросил, когда, как они считают, они взяли город? Так как одни говорили — когда мы напали, другие — когда стали бросать копья, третьи — когда стали стрелять из луков, «Нет, — сказал он сам, — но тогда, когда длинной и безводной дорогой мы шли, ведь само желание перенести тяготы по природе означает властвовать надо всем»[233].

42. Гилипп [234]

1. Гилипп, желая стать автократором военных сил в Сиракузах, собрав стратегов сиракузян, сказал, что нужно укрепить некий холм между их городом и лагерем афинян. Так как они повиновались, ночью он сам послал перебежчика, чтобы тот сообщил врагам о задуманном. Они, узнав об этом, этот холм раньше заняли. Гилипп же стал негодовать о произошедшем как о выданных тайнах. Чтобы впоследствии этого не случилось, вожди сиракузян одному-единственному Гилиппу вручили начальствование в войне.

2. Гилипп, сам решив захватить занятый афинянами холм, из большого числа триер снарядив двадцать, стал часто упражняться. Хорошо обучив экипажи кораблей, он вывел их ночью в открытое море, приказав плыть к берегу, когда начнется день. Враги, увидев подплывающие корабли, вышли против них в море. Поскольку корабли Гилиппа обратились в бегство, афиняне поспешно стали их преследовать; а Гилипп, снарядив оставшиеся корабли, стал выводить их в море. В то самое время, когда афиняне были заняты морским сражением, пехотинцы Гилиппа, выстроившись, безо всякого труда захватили холм, выбив оттуда стражу афинян[235].

43. Гермократ [236]

1. Гермократ, когда в Сиракузах восстали (рабы) и собрался большой отряд рабов, к их предводителю Сосистрату отправил послом одного из гиппархов, Даимаха, который был ему близким другом, сообщающего от имени стратегов, что, поистине восхищаясь его планом, они всех отпускают на свободу, всех вооружают и дают равное продовольственное содержание, самого же Сосистрата объявляют соправителем и просят, чтобы он пришел посовещаться со стратегами о тех вопросах, которые имеют отношение к гоп-литскому войску. Сосистрат, поверив в дружеское расположение Даимаха, взяв с собой двадцать наиболее способных к командованию рабов, пришел к ним. Схваченные, они были заключены в оковы. Гермократ, выйдя с шестьюстами гоплитами и захватив рабов, поклялся, что с ними точно не произойдет ничего страшного, если каждый вернется к своему хозяину. Поверив, они вернулись, исключая только трехсот, которые перебежали к афинянам[237].

227

Архидам — имя нескольких спартанских царей из династии Еврипонтидов. В данной главе Полиэн соединяет двух из них. ем не менее, как в Спарте, так и в Афинах верх взяла «военная» партия. Началась Вторая, или Великая Пелопоннесская война, начальный период которой по имени командующего объединенной армией Спарты и ее союзников царя Архидама II уже в древности стали называть Архидамовой войной. Характер стратегии, избранной на этом этапе воюющими сторонами, определялся особенностями их военного потенциала. Афиняне имели неоспоримое превосходство в морских силах (около 300 боевых кораблей: Thuc, II, 13, 7), зато спартанцы располагали мощной сухопутной группировкой (ср.: первое вторжение в Аттику весной 431 г. до н. э. Архидам II предпринял, имея 60 000 только тяжеловооруженных воинов — гоплитов, между тем афиняне могли противопоставить ему не более 16 000 воинов равного класса. См.: Thuc, II, 13, 6; 31, 2; Plut. Pericl., 33). Каждый год Архидам II опустошал владения афинян и их друзей, но, как он и предвидел, эти нападения не принесли решительного успеха, поскольку афиняне заблаговременно превратили свой город в сильнейший укрепленный район и благополучно пережидали в нем осаду. А громадные денежные сбережения, накопленные за несколько десятилетий, позволяли им затянуть войну на длительный срок, пренебрегая опустошением сельской местности. Более того, с помощью своего могучего флота афиняне без помех разоряли приморские области Спарты и дружественных ей государств. Архидам II умер, когда исход войны был еще далеко не ясен, так что его сыну и преемнику Агису II пришлось большую часть своего царствования провести в нелегкой борьбе с афинской державой. Только в 404 г. до н. э. спартанцы, наконец, одержали победу (успех, впрочем, оказался непрочным — очень скоро Спарта не только утратила плоды этой победы, но — в конце правления Агесилая, брата Агиса И, — вовсе потеряла положение ведущей державы в греческом мире и даже лишилась большинства своих более ранних завоеваний, в том числе Мессении, которая в 369 г. до н. э. обрела свободу). Подробнее о Архидамовой войне см.: Brunt P. A. Spartan Policy and Strategy in the Archidamian War / / Phoenix. Vol. 19. 1965. P. 255-280; Kagan D. The Archidamian War. Ithaca, 1974. артанцев, наголову разбитым у местечка Левктры войсками фиванского полководца Эпаминонда. В 367 г. до н. э. Архидам выиграл большое сражение у объединенной армии аркадских городов («бесслезная битва», так как спартанцы в этом бою не понесли потерь). В 362 г. до н. э. с горстью воинов он геройски оборонял Спарту от прорвавшихся полчищ фиванцев. Правление Архидама III прошло в упорной, но безуспешной борьбе за возрождение спартанского могущества, расшатанного неудачами, постигшими Спарту в последние годы жизни его отца, Агесилая II. Архидам III способствовал началу так называемой III Священной войны (ср.: Diod., XVI, 24, 1-2), конфликту вокруг религиозного города-государства в Дельфах. При этом традиционную дружбу спартанцы предпочли выгодам текущей политики: если во времена Архидама II они с оружием в руках защищали жителей Дельф от фокидян (см.: Thuc, I, 112, 5; Plut. Cimon., 17; Perici., 21), то теперь спартанцы приняли сторону последних, главным образом потому, что союз с ними позволял спартанцам надеяться взять верх над фиванцами (отчасти этот расчет оправдал себя: Священная война надолго приковала к фокейскому фронту значительные силы фиванцев, что несколько облегчило военное положение Спарты в Пелопоннесе и даже позволило перейти ей в контрнаступление. См.: Polyb., XVIII, 14, 6; Diod., XVI, 39; Paus., IV, 28, 1). Военные действия длительное время шли с переменным успехом до тех пор, пока в события не вмешался Филипп Македонский, использовавший распрю между греками в собственных великодержавных интересах — Фокида была разгромлена, но вслед за тем жертвами агрессии стали Фивы, Афины и целый ряд других государств. Хотя Спарта не препятствовала захватническим планам Македонии, это не уберегло ее от столкновения с Филиппом, который добивался подчинения всей Греции. Очень скоро Спарте пришлось подчиниться диктату и, несмотря на отдельные успехи, сопутствовавшие спартанскому оружию (Paus., III, 24, 6), принять крайне тяжелые условия капитуляции, включавшие отказ от большинства пограничных областей (Polyb., IX, 28, 7; XVIII, 14, 7-8; Strab., VIII, 4, 6; Liv., XXXVIII, 34; Tac. Ann., IV, 43; Paus., II, 20, 1). Можно полагать, что ультиматум Филиппа и последовавшая за этим скоротечная война не застали Архидама III на родине. Незадолго до роковой битвы при Херонее, которая сделала Филиппа вершителем судеб Греции и развязала ему руки в отношении Спарты, Архидам III двинулся в Италию — здесь он пытался оказать помощь тарентинцам, выходцам из Спарты, теснимым местными племенами (это были луканы и мессапии). Более того, существует предание, согласно которому победа Филиппа при Херонее и сражение Архидама III с мессапиями под Мандорием (Plut. Agis, 3; вероятно, Мандурия — город в области саллентинов к юго-востоку от Тарента; ср.: Liv., XXVII, 15, 4; Plin. N. H., II, 226) произошли в один и тот же день, седьмого числа месяца метагитниона — август или сентябрь 338 г. до н. э. (Diod., XVI, 63, 1-2; 88, 3-4; Plut. Camill., 19). Архидам III и его воины пали в бою, что, без сомнения, усугубило положение Спарты накануне поединка с Македонией. Заметим, что Плутарх в «Моралиях», кажется, предлагает несколько иную последовательность событий: Архидам III сначала отбивался от Филиппа и, видимо, уже затем отправился в Италию (Apophth. Lacón., 20, 1; 4).

228

Лохаг — командир лоха, спартанского военного подразделения, состоявшего из восьми шеренг по 448 человек в каждой. Лох, в свою очередь, делился на четыре пентакостии, пентакостий — на четыре эномотии (ср.: Thuc, V, 68). Таксиарх — командир отряда гоплитов. Подробнее см.: Lazenby J. Hoplite Warfare / / Warfare in the Ancient World / Ed. by J. Hackett. New York — Oxford — Sydney, 1989. P. 63-64.

229

Историю, положенную в основу данной стратегемы, сообщает также Фронтин (Strat., I, 11, 9). К сожалению, ни Фронтин, ни Полиэн не уточняют время описываемых событий. Наиболее вероятными можно считать следующие предположения: 1) наши авторы рассказывают об Архидаме II и упоминают эпизод, предшествовавший сражению при Дипее, где спартанцы одолели коалицию аркадских городов (дело состоялось, видимо, между 473-470 гг. до н. э. См.: Meyer E. Geschichte des Altretums. Bd. III. Stuttgart, 1901. S. 515; основные источники: Hdt., IX, 35; Isoer., VI, 99; Paus., III, 11, 7); 2) речь идет об Архидаме III и сюжет стратегемы построен на обстоятельствах кампании 367 г. до н. э. Мы склоняемся к последнему варианту по следующим причинам: во-первых, источники не связывают отчетливо победу при Дипее с деятельностью Архидама II, и привязка фигуры царя к данному событию является конструкцией Нового времени, основанной на косвенных данных; во-вторых, необходимо учитывать, что на рубеже 70-60х гг. V в. до н. э. Спарта находилась в зените своего могущества — ее армия в этот период достигла, вероятно, наивысшей за всю историю страны численности (около 8000 гоплитов, см.: Hdt.,редставлениям спартанцев, когда один из царей уходил в поход, вместе с ним отправлялся и один из Диоскуров (Hdt., V, 75). Насколько крепкой и непосредственной была вера в божественных близнецов, показывает инцидент, случившийся незадолго до начала Мессенских войн (VIII в. до н. э.) — при совершении религиозной церемонии, посвященной Диоскурам, появились два соответствующим образом одетых мессенца на конях — спартанцы решили, что это сами Диоскуры явились на свой праздник и стали воздавать им подобающие почести (Paus., IV, 27, 1-3; Polyaen., II, 31, 4). Впрочем, трюк, проделанный Архидамом (а мы полагаем, что это был Архидам III) для воодушевления воинов, свидетельствует о том, что к IV в. до н. э. в правящих кругах Спарты древняя вера уже ослабела (характерно, что во время III Священной войны Архидам III не погнушался принять корыстное участие в дележе средств, пожертвованных верующими богу Аполлону в Дельфах. См.: Diod., XVI, 24; Paus., III, 10, 3-4).

230

Плутарх упоминает об осаде Коринфа Архидамом II (Apophth. Lacón., 19, 5). Однако характер данного сообщения позволяет усомниться в точности нашего источника: рассказ историка представляет собой анекдот, сюжет которого сам же автор в других случаях связывает уже не с Архидамом II, а с Лисандром (Apophth. Lacón., 54, 9; Apophth. reg. et imp., 59, 4). Добавим, что в правление Архидама II Коринф практически постоянно поддерживал со Спартой союзные отношения и предпринимать против него враждебные действия причин, как будто, не было. Единственное, притом крайне сомнительное, указание на иное положение вещей содержится в перечне кампаний, которые провела Спарта между 479 и 457 гг. до н. э. (Hdt., IX, 35) — в текстах при обозначении пункта, где сражались спартанцы с мессенцами, вместо ожидаемого «Итома» (твердыня мессенцев) можно увидить Ίσθμώ или Ίσθμώ — Ίσθμός (Истм) — перешеек, контролируемый коринфянами, однако данное чтение является, видимо, результатом ошибки, вкравшейся в рукописную традицию (можно предположить, впрочем, что перед нами единственное в сохранившихся античных произведениях упоминание малоизвестного мессенского топонима, одноименного с названием перешейка около Коринфа). Дружественные связи между двумя государствами расстроились, и, как следствие, Коринф подвергся осаде спартанских войск значительно позднее, во время так называемой Коринфской войны (395-387 гг. до н. э.), спустя примерно 33 года после смерти Архидама II. Царь Агесилай, сын Архидама II, в этот момент воевал с персами в Малой Азии, его наследник, будущий царь Архидам III (годы правления: ок. 360-338 гг. до н. э.) родился на рубеже V-IV вв. до н. э. и к 395 г. до н. э. был еще маленьким мальчиком. Так случилось, что и в другой династии (Агиады) ситуация с «кадрами» для вождения войск оказалась неблагополучной — в 395 г. до н. э. опытный царь Павсаний был осужден и ушел в изгнание (цари в Спарте не были самодержцами — государство могло их судить, что довольно часто и бывало. Ср.: Hdt., VI, 72; 82; Thuc, II, 21, 1; V, 6, 3; 63, 2-4; Plut. Agis, 11; 19. О низвержении Павсания см.: Xen. Hell., III, 5, 25; Just., VI, 4, 7), а наследовавший ему сын Агесиполид также еще был слишком юн. Поэтому спартанское правительство вручило командование родственнику и опекуну Агесиполида Аристодему, который в 394 г. до н. э. сумел одержать важную победу, позволившую обезопасить Пелопоннес от вторжения антиспартанской коалиции и сосредоточить военные действия вокруг Коринфа (Xen. Hell., IV, 2, 9-23). Позднее Коринф осаждал царь Агесилай, срочно отозванный из Малой Азии. Причем известно, что в 390 г. до н. э. он маневрировал около города с таким расчетом, чтобы посеять среди защитников взаимное недоверие; впрочем, поставленной цели Агесилай не достиг — хотя коринфяне, раздираемые внутренней борьбой, в самом деле стали относиться друг к другу с большим подозрением, но оборону города удалось укрепить благодаря присылке союзного Коринфу афинского гарнизона (Xen., Hell., IV, 5, 3).

231

Катастрофическое землетрясение, разрушившее Спарту, произошло в 465 г. до н. э., на четвертом году царствования Архидама II (Plut. Cimon., 16; по сообщению Диодора, в Спарте тогда погибли более 20 000 человек; см.: Diod., XI, 63, 2). Приказ царя не был только уловкой, вызванной желанием избежать новых жертв под городскими руинами. Спартанцы, действительно, подвергались военной опасности и хладнокровное руководство со стороны нерастерявшегося Архидама II уже в древности заслужило высокую оценку. Угроза исходила изнутри государства: в социальном отношении Спарта представляла собой многоступенчатую кастовую систему, на вершине ее находился привилегированный коллектив граждан-спартиатов (так называемых гомеев, т. е. «равных»), им противостояли огромные массы эксплуатируемых периэков и илотов (последних было, по крайней мере, в пять раз больше, нежели гомеев. См.: Hdt., IX, 28-29). Известие о несчастии, постигшем гомеев, как благоразумно предположил Архидам II, могло послужить сигналом для мощного восстания. Так и случилось, илоты попытались использовать смятение в Спарте для расправы с ненавистными поработителями, однако благодаря мерам, своевременно предпринятым Архидамом II, спартиаты встретили нападение организованно и отразили его (Diod., XI, 63-64).

232

Описываемый эпизод относится к событиям, происходившим в 364 г. до н. э. Спартанцы под командованием Архидама III захватили аркадский город Кромн и разместили в нем свой гарнизон (вся операция была задумана с целью отвлечь внимание активизировавшихся аркадян от Элиды, одного из немногих государств, которое в этот период было союзником Спарты и в рассматриваемое время несло от аркадян большой урон). Аркадяне, не мешкая, отправились в поход и, осадив Кромн, стали его отвоевывать (см.: Polyaen., II, 15 и прим. 147). Архидам III, спешно вернувшись, попытался оттянуть главные силы неприятеля от окруженного города, а когда это не удалось, атаковал их. Завязалось упорное сражение, в котором сам царь был ранен, но прорвать блокаду вокруг Кромна спартанцы не смогли (позже, предприняв новый поход, они ненадолго пробились в Кромн и вывели оттуда часть осажденных, однако много воинов при этом попало в плен, город же аркадяне отбили). Полиэн, кажется, излишне драматизирует положение, в котором очутилось войско Архидама III под Кромном. Сражение, действительно, было остановлено перед контратакой аркадян, тем не менее армии Архидама III едва ли грозило в этом бою истребление (вообще говоря, греки редко довершали победу тотальным уничтожением врага и преследование отступающих обычно продолжалось недолго): аркадяне ограничивались активной обороной, имея целью не допустить прорыв царского войска в блокированный город. Предложение о мире (кстати, аркадяне встретили его с большим воодушевлением, что показывает их неуверенность в прочности достигнутого тактического успеха), вероятно, возникло по другой причине. Священным долгом каждого греческого военачальника было похоронить своих павших (ср.: афинские стратеги были казнены в 406 г. до н. э. только за то, что не смогли предать земле тела всех погибших сограждан: Xen. Hell., I, 7). Победитель мог сделать это беспрепятственно, но побежденному требовалось согласие противника, который контролировал местность, где состоялось сражение. Так как поле боя осталось за аркадянами, спартанцам, которые отступили в свой лагерь, чтобы подобрать трупы воинов, пришлось просить о перемирии. Тем самым, согласно обычаям греков, спартанцы признали себя побежденными, а аркадяне получили право поставить трофей (победный памятник на месте битвы). Интересно, что Полиэн следует антиспартанской версии этого события и объявляет инициатором позорного для Спарты соглашения царя Архидама III (ср.: Just., VI, 6, 8-10). Между тем, Ксенофонт, писавший в духе, благоприятном для Спарты и династии Еврипонтидов, в частности, представляет дело иначе — царь после ранения выбыл из строя и уже не руководил боем, что же касается перемирия, ответственность за него историк возлагает на некоего спартанского ветерана, не упоминаемого по имени (Xen. Hell., VII, 4, 25).

233

Карий — первоначально город в Аркадии, на границе со Спартой. Позднее. спартанцы подчинили Карий (Павсаний рассматривает его как город лаконский, хотя и указывает на его аркадскую принадлежность: Paus., III, 10, 7; IV, 16, 9; VIII, 45, 1), хотя точно неизвестно, когда это произошло: так, в 419 г. до н. э. лакедемоняне предприняли поход против Карий, но возвратились из-за неблагоприятных предзнаменований (Thuc, V, 55, 3). Описанные Полиэном события относятся ко времени после битвы при Левктрах (371 г. до н. э.), положившей конец спартанской гегемонии в Греции. Спарта лишилась своего влияния и своих владений в Пелопоннесе, но предпринимала попытки восстановить их, примером чего и является успешный поход Архидама в 367 г. до н. э. Отметим, что спартанцы не вполне полагались на свои силы: в их армии был контингент, присланный сиракузским правителем Дионисием I (ср.: Xen. Hell., VII, 1, 28-30; 32; Plut. Ages., 33).

234

Гилипп, сын Клеандрида, — спартанский полководец, стоял во главе отряда, посланного в 414 г. до н. э. из Пелопоннеса на помощь осажденным афинянами Сиракузам. Гилипп набрал в Сицилии армию и с ней прибыл в Сиракузы. Ему удалось войти в город, еще не до конца окруженный афинянами, и успешно возглавить его оборону. Отбив у афинян господствовавшую над окрестностями возвышенность Эпиполы, стал строить стену перпендикулярно афинским укреплениям, дабы помешать им завершить возведение круговой стены вокруг Сиракуз (Thuc, VII, 1-6). Гилипп действовал так успешно, что в конечном итоге принудил афинян к капитуляции.

235

Здесь говорится о захвате мыса Племмирий (413 г. до н. э.). Этот мыс находился южнее города и, выдаваясь в море, господствовал над входом в Большую гавань Сиракуз (Thuc, VII, 4). У афинян там был укрепленный лагерь. Гилипп вступил с афинянами в морское сражение и, пока оно шло, захватил укрепления на Племмирий. Так он сорвал попытки блокировать город с моря и сильно затруднил снабжение афинского войска. Ср.: Thuc, VII, 22-24.

236

Гермократ, сын Гермона, — один из наиболее влиятельных сиракузских политиков конца V в. до н. э. Во время афинской осады руководил обороной Сиракуз, сперва в качестве одного из трех стратегов-автократоров, а затем вместе с Гилиппом. После разгрома афинян настоял на отправке военной эскадры в Эгеиду на помощь пелопоннесским союзникам, которую сам и возглавил в 412 г. до н. э. Однако из-за интриг своих врагов он был отрешен от должности и заочно изгнан. Погиб в 407 г. до н. э. в уличном бою в Сиракузах, пытаясь силой вернуться в отечество. О нем см. подробнее: Фролов Э. Д. Сицилийская держава Дионисия. Л., 1979. С. 36-45.

237

По-видимому, эти события падают на 414 г. до н. э., когда Гермократ занимал в Сиракузах должность стратега-автократора. Ср.: Фролов Э. Д. Сицилийская держава Дионисия. С. 38, прим. 12.