— Федя, похоже, мы разжились.
Два “томми” были целы, два разбиты, может, Хвостов и соберёт из них один.
Уцелели оба “калаша” непривычного цвета и вида, с металлическим скелетным прикладом, складывающимся направо вдоль ствольной коробки и фурнитурой вишневого цвета. Ура!
— Китайский клон, Тип-56-2, вот уж чего не ожидал увидеть, — опознал оружие комсталк, повертев его в руках. — Картинка вырисовывается. Этот агрегат и его модификации является штатным оружием FARC, Революционных вооруженных сил Колумбии.
— Каких зверюг сюда занесло!
— Нормально, самые что ни на есть раздражители.
Кроме того, нам досталось пять револьверов, все одной модели — шестизарядные “Tauras 66” калибра .357 Magnum, очень неплохо на нашем безрыбье. Ну и пулемёт!
— Смотри, кого загарпунили, документ держи, — Костя протянул мне корочки, — видишь, как солидно! У ихнего главного взял.
“Полевой командир Хорхе Рикардо Валенсия”
— FARC и есть, угадал я, Революционные вооружённые силы Колумбии, Армия народа, колумбийские партизаны, носители “Боливарианских” идей… Наверное, Смотрящие пару отделений целиком сюда и закинули.
— Здесь-то им что боливарить?
— То-то и оно, что нечего, вот и начали крышевать… Но флажки на кепках оставили.
Я посмотрел на трёхцветный лейбак с двумя перекрещенными винтовками — умилила раскрытая книга между стволами. Читатели, иху мать.
— Выходит, Костя, мы теперь как бы контра, спецподразделения “Эскадрон смерти” или “парамилитариос”.
Вместо ответа Костя забрал у меня корочки и спрятал в нагрудный карман.
— Зачем они тебе?
— Фотку переклею, пригодятся, — туманно пояснил комсталк.
Со стороны полевой допросной раздались крики: грозный гоблинский и визгливый допрашиваемого. Да… Позову-ка я хлопцев, торопиться надо, пока опять не полило.
Пш-шш…
— “Змей” — “Тунгусу”.
— В канале, — солидно отозвался Сухов.
— Одного оставь на лёжке, сами подходите, с мародёркой поможете. Отстегните с квадра лопаты, копать будем.
— Принял, командир, идём.
“Льюис” как с иголочки, очень ценное приобретение. Правда, к нему имелось всего два диска. Намечающийся разнобой в боеприпасах ничуть меня не пугал, потрачу дни поставки и наберу вволю всех патронов, всё равно ими торговлю затевать, придётся набирать самые разные.
Мальчишки подошли быстро. У Даньки глаза блестели, дело ему знакомое. А вот Андреа побледнел.
— Дошмонайте быстро и ройте яму. Потом будем технику собирать в колонну.
Пш-шш…
— Мужики, подходите, финишуем, на. Клиент готов.
В допросной было мрачно: полиэтиленовый пакет на земле, ремень, зелёная флага с водой. Допрашиваемого привалили к дереву, рядом валялся шприц-тюбик из-под промедола. Раненая нога уже качественно перевязана.
— Ну что, Миша, как он?
— Всё рассказал, всё понял, шеф.
— Где их база?
— Пятьдесят четыре километра по дороге, здание с левой стороны, большая локалка. Осталось пять человек, с этим шесть. Ну, считай из них двое раненых, — азартно сообщил Гоблин, сматывая ремень. — Между нами два селения пятнашек. И вот что, тут такой расклад вылез… Ты не поверишь, мы сами обвисли…
— Ладно, Миша, остальное потом. Как этого зовут?
— Альберто Мартинес.
Я присел перед пленным, рядом на землю опустилась уставшая Катя. Но и она вся в азарте, с чего бы?
Партизан Мартинес не мог оторвать глаз от моих рук с потёками крови, постоянно моргал и осторожно трогал рукой шею.
— Не дёргайся, слушай внимательно! — рявкнул Кастет. — С Главным говоришь!
Мартинес быстро поднял глаза, увидел длинное дуло пистолета и тут же снова опустил голову вниз.
—По-английски понимает?
— Лучше переведу, — вздохнула сталкерша. — Костя, дай фляжку, наша пустая.
— Хорошо. Значит так, hombre, — начал я, взглянув на часы и на небо. — Мы тебя отпускаем. И даже отдаём тебе наш мотоцикл. Ты приезжаешь к своим и объясняешь им, что вы зря взялись воевать с Государством. Может, там, в банановых странах, у вас это и получалось делать, но с Россией не получится. Ни у кого не получилось. Поэтому вы спокойно и мирно снимаетесь с места и уходите на удаление полного бензобака хорошего джипа. Иначе закатаем в стекло. Пятнашек не трогаете, здание оставляете пустым и целым. Что-то заподозрим — раскатаем миномётами. Что-то не понравится — догоним, и вы умрёте лютой смертью. Он понял?
Катрин Гийяно закончила бормотать, выслушала ответ… да я и сам увидел.
— Он всё понял и согласен. Благодарит, что оставили ему жизнь.
— Завтра мы поедем принимать дом. Повторяю, никаких гадостей. Скажи ему, что, если надо будет, подключим авиацию. Найдём где угодно. Он знает, что такое кровная месть?
Пленный знал.
— Всё, садись и езжай, ребята, помогите ему сесть в седло. Миш, не перекололи клиента, доедет?
— Да ему сейчас самый ништяк, командор! Как две стохи спирта вмазал, красота! Доедет, куда денется, тут гайцев нет.
Похоже, пленный партизан до конца не верил моему решению и, даже начав движение, ехал с каменной спиной, обречённо ожидая рокового выстрела.
Мы стояли вчетвером и смотрели ему вслед.
— Что-то медленно катит.
— Так поторопи.
Костя два раза выстрелил в воздух из “маузера”.
Мартинес резко оглянулся, увидел поторапливающий жест сталкера, очнулся и резко прибавил скорость.
— Гоб, что ты хотел сообщить? Что-то важное.
— Ещё бы! Знач, так. У гор дорога раздваивается, одна магистраль идёт дальше на запад, по ней за их базой еще три селения пятнашек стоят, но уже далеко. Всё записано. Дальше есть какой-то поликластер, но туда они не совались. А вот другая ветка дороги проходит на север вдоль плато, и по ней никто не живёт, во всяком случае, герильяс там никого не заметили… Эта грунтовка огибает плато, сворачивает на запад ближе к берегу океана и идёт вдоль него среди холмов. И вот там…
— Не томи.
— Там стоит Мертвый Город, Федя.
Вот это бомба!
— Чего-о?
— Да вот того! Мёртвый Город… Этот Мартинес и сам ничего не знает толком, туда ездил только их командир с тремя нукерами, больше никто. Огромный, каменный, страшный и сложный, вот такая легенда, прикинь… Мы с Катей до сих пор в ступоре.
Я буквально почувствовал, как за спиной от нетерпения и возбуждающего сталкерского инстинкта задрожал Кастет.
— Фе-едя-я, слышь… — с придыханием начал комсталк.
— Подождите, товарищ Лунёв!
Чёрная точка мотоциклиста удалялась по пустынной жёлтой дороге.
Мне надо всё услышанное обмозговать.
— Думаю, получится, — вслух подумал я. — Кончеными дураками надо быть, чтобы после такого дёргаться. А они на дураков не похожи. Объявляю активную часть операции “Лавина” законченной, прячь оружие, братва.
Лунёв, уже поняв, что всё сладится, с довольной улыбкой сунул пистолет в деревянную кобуру, поправил портупею, но вдруг, в очередной раз перехватив мой взгляд, неожиданно сказал:
— А что, коллеги, по-моему, самое время!
— О чём ты? — с недоумением спросил я.
— Да мы на Новый Год хотели, — замялся Гоблин. — Но я согласен, хороший момент. Давай, Костян.
Комсталк резко сдёрнул с плеча портупею и протянул мне кобуру с “маузером”.
— Держи, Спасатель! Не дело без такого ствола ходить, удачи не будет. Кольт давай.
Оторопело приняв подарок, я осторожно вытащил из кобуры легендарный пистолет, и тут же рукоять статусного оружия неизвестного коллеги легонько стукнула в руку, словно здороваясь. Машинально дёрнул кистью. Чёрт!
— Что, узнаёт папу? — ощерился Гоблин. — А как же! Мы с ребятами его у Уксуса выменяли, шериф всё правильно понял, он реальный мужчина. Ему дали английский, а родной забрали. Твой он, твой, по всем понятиям так.
Катрин чмокнула меня в щёку, парни пожали лапу. Вот теперь у нас всё точно сладится.
А у меня в глазах какие-то блики пошли. С чего бы?