И пусть впереди ещё два часа болтанки над тайгой, потом перевалка в кузов бортового «зилка», тряский маршрут по просёлкам и просекам, к базе, где тебя ждёт вездеход ГТТ. И ждёт недолго, у людей свои дела. Скоро ты останешься один, лишь ствол и старый трубчатый станок с притянутыми к нему гермами, станут тебе помощниками. И пусть впереди много непонятного, это уже не важно. Ты летишь, а значит, ты уже в Пути. Именно эти мгновенья начала путешествия более всего ценны.
Ну, для меня лично. А песенку Вахнюка я и в этот раз пел.
Волна появляется, однако, судно начинает покачивать, кончилась лафа.
— Таблеточку примем, больной, — подошедшая Света Туголукова протянула мне крошечный пластиковый стаканчик, вот что значит, медик на борту. Не в пальцах держит и не на ладони, всё солидно.
Я покладисто принял, проглотил, запил из врученной фляжки, не умею на сушняк глотать. Пример показал. Маурер ещё до старта объявил, мол, «будем тестировать».
— Мутить поначалу будет всех, полоскать — не всех. Выявим и приступим к тренировкам. Но и излишней нагрузки не надо.
Сказать спасибо за швейцарский аналог старого доброго «аэрона» я не успел, медик уже удалялась вдоль палубы, собираясь окучивать остальной личный состав.
Когда мы шли на мотоботе вдоль берега от Ганга к Волге, народ себя уже испытал. Я перенёс переход нормально, Ленни и Катрин побледнели. С морской болезнью не угадаешь. Океан он такой, чужой школы не терпит. Казалось бы, занятия дельтапланом должны были… Не должны, оказывается. Джай реально помучился, а Сашке — хоть бы хрен. Шкипер тоже привыкал к качке, она в океане существенно отличается от прибрежно-морской. Очень глубокая зыбь, даже при незначительном волнении. Судно, особенно маленькое, долго всходит и долго опускается, получается растянутый эффект, самая тошнота.
Эрдель Боцман пока в лёжку, уныло страдает в каюте капитана, у молодых псов это частая проблема. Котёнку всё нипочём, пригрелся в мастерской, пару раз Хвостов, не выпуская из рук, вытаскивал его на палубу.
Народ до сих пор не может придти в себя, все в шоке — неужели удрали! Но большинство с палубы ушли, смотреть, по большому счёту, не на что, мы в океане. А вот сразу после отхода экипаж разместился наверху, шкиперу даже пришлось сгонять зевак с левого борта, куда мы все и сгрудились. Сидели и молча смотрели на проплывающие мимо берега, такие знакомые, родные… Возле устья Листвянки «Клевер» встречала целая делегация, ещё бы, их доча катит на всех парах за романтикой. Женщины помахали, Ольга всплакнула, бородатые мужики с Кордона, челябинских парней хавающие на завтрак, скупо пальнули в воздух.
С самой Ольгой и насчёт неё мы договорились быстро. Грозный дед миссию принял, можно даже сказать, что смиренно: муж и жена, знаете ли, ниточка и иголочка, куда тут деваться. Знала, что за непоседу замуж выходит. Потомку поморов дело знакомое.
Со Светланой всё было гораздо сложнее. Когда Зенгер смело объявила решение, я ушам своим не поверил — она вообще понимает, чью дочку собирается в поход отправлять? Из пяти добровольцев Медцентра я поговорил со всеми, пытался принять наиболее разумное решение, выработать окончательное веское слово. Не получилось. На очередном заседании Штаба, где обсуждался этот вопрос, а я пытался провести некий анализ рациональности, Маргарита Эдуардовна мне сказала следующее:
— Сама решу, не вмешивайся, Спасатель. Ты знаешь, что я по молодости в Антарктику с экспедициями ходила? Два раза, вот так-то, мальчик мой.
Если бы главврач заявила, что она голой танцевала в Вудстоке, я бы удивился меньше.
А Сотников лишь улыбнулся, он-то наверняка знал. В общем, сама она и выбрала, никто не поспорил. У нас ведь тут режим жизни особый. Это тебе не Старая Земля, где у каждого есть бесконечные возможности для маневров души и совести, убеждений и принадлежностей. Мы словно на межгалактическом корабле-монстре, огромном, как какой-нибудь сложносочинённый «Энтерпрайз» или «Ностромо» из фантастического фильма. Здесь императива бесконечной Личной Неотъемлемой Свободы Личности не существует. Здесь есть слово «Надо».
Тебя спросят, но до поры. С тобой посоветуются, но в рамках.
Как мне рассказывали мужики, это отработали с самого начала, с Эдгаром. Можешь отшельничать, но работай. Можешь общечеловечить, но и выполняй кое-что на благо общества, анклава. А если не согласен, вон с космического корабля: запас кислорода на несколько часов, две пальчиковые батарейки в задницу, створки открываются, и — в путь, дуй за Индивидуальным Счастьем.