К великому разочарованию, Георг находит минимум книг о прежних войнах, причем каждый следующий трактат, документ или учебник противоречат предыдущим со страшной силой. Одно и то же сражение отражается совершенно по-разному, вплоть до указания победившей стороны, не говоря уж о таких мелочах как численность войск, тактика применяемая полководцами и точное место сражения. При таких вводных ничего кроме разочарования в ходе проведенной работы Пятый получить не может по определению, а потому быстро устает от лицезрения череды однообразных черных букв на белом фоне. Сон одолевает с каждой страницей все острее, поднимая значение аргументов лени в борьбе с желанием докопаться до истины.
"Чертовщина! Надо допросить кого-нибудь из участников событий. Последняя заварушка была тридцать пять…? Или сорок пять…? Лет назад. В любом случае кто-то должен дожить до сегодняшнего дня".
Парень, потягиваясь, откладывает в сторону тридцатую, или около того, книгу, когда на пороге библиотеки беззвучной тенью возникает темная призрачная фигура, предвещая скорые перемены.
Молчаливый монах, бледный до зелени в лице, с вежливым поклоном вручает герцогу обугленный по краям свиток, содержащий настойчивую рекомендацию настоятеля посетить его скромную обитель. Желательно немедленно.
Предложение в свете полученных Пятым знаний выглядит крайне странно. Из рассказов Рилька — настоятель практически не вмешивается в жизнь герцогства, десятилетиями отсиживаясь во мраке подземной стихии храмовых катакомб.
Но вокруг происходит столько удивительного, что задумываться над подобной мелочью, как капризы дракона, дольше пары секунд, кажется кощунством.
Осознавая степень могущества настоятеля Пятый принимает приглашение, отмечая несовершенство пословицы о двух зайцах. С одной стороны любопытно узнать, что задумал дракон, с другой отличный повод избавить себя от необходимости перелистывать опостылевшие за последние часы страницы.
— Я готов к визиту, — исполненный решимости взгляд Пятого не производит на посыльного должного впечатления. Не проявляя эмоций, монах кивает. Белесая дымка в форме водоворота окутывает серую фигуру, растворяя подобно миражу пустыни. Смотрится представление эффектно, особенно на фоне усталости и кипящего от перегрузки мозга. Ноги невольно подкашиваются. Мягкое кресло весьма кстати принимает расслабленное тело.
— Черт…. — Георг, не ожидая ничего подобного, невольно разражается бранью. — …Фокусники хреновы.
Эффект неожиданности срабатывает в полной мере.
"Хорошо хоть свиток остался, а то с катушек слететь можно"… — шершавый пергамент холоден на ощупь, гораздо в большей степени, чем характерно для бумаги…
…Перед отправкой в гости к настоятелю Пятый, переносит ранее назначенную встречу с Маерато, попутно передав полковнику поручение найти кого-нибудь из ветеранов последней войны с Бетой. Желание довести начатое расследование до конца не покидает парня даже перед лицом предстоящей встречи с драконом.
Рилька Георг двумя часами ранее, отпускает на день рождения сестры, откровенно устав от навязчивого присутствия мальчишки. Да и сестра это святое, тем более единственная. Поэтому идти приходится одному. Благо память Пятого вмещает лабиринт замковых коридоров, позволив самостоятельно выбраться во внутренний двор. Дальше идти гораздо проще — под открытым небом больше ориентиров.
Миновав опустевшие торговые ряды, загаженные мусором, после напряженного дня, Георг значительно быстрее, чем во время первого похода, добирается до цели.
"Надо будет узнать, кто отвечает за чистоту площади, — парень вспоминает сногсшибательное амбре вблизи молочных рядов, — лицо города — блин".
Привратник в очередной раз заблаговременно замечает высокопоставленного гостя, предупредительно отворяя калитку.
Ничего нового. Те же камни, серые стены, тот же сырой затхлый запах, красный туман, и если верить глазам тот же монах. Пятый откровенно скучает, двигаясь вслед за мрачным проводником, машинально отсчитывая шаги и регулярно падающие с потолка ледяные капли…
Каменные створки бесшумно схлопываются за спиной в тронном зале, что уже не ново. Освещение с гнетущего полумрака рывком переходит в кроваво-красную фазу, соответствующую борделям и антуражу вампирских саг.
Дракон живым памятником восседает на золотом кресле, судя по отрешенности медитируя. Колонны ног плотно вросли в пол, глаза закрыты, кулак подпирает подбородок, лишь громкое сопение выдает признаки жизни в теле настоятеля.