Когда они добрались до причальной башенки, бой, кипевший там, закончилась. На земле валялось не меньше дюжины тритонов. Из большинства тел торчали арбалетные стрелы, но были и колото-рубленые раны. Рядом лежали космач Бармоло и рыкун – оба из отряда мамы Могобо. Не добежали до лестницы. Максим испугался, что Ласаро тоже мертв, но в следующую секунду из гондолы донесся крик лисоида:
– Макс, быстрее! Твари сейчас набегут!
Быстрее не получалось. Конг присел на нижних ступеньках, баюкая на руках маленькую гвыхиню. Было ясно, что сил поднять ее наверх у него нет. Максим подошел к нему, положил на плечо руку, попросил:
– Оставь ее здесь. Она умерла.
Конг посмотрел на него, проскулил жалобно:
– Надо забирать умный из головы. Маленький Сарха опять родится.
– У нее нет умного в голове. Она умерла совсем.
Гвых понурился.
– Мой не спасать. Мой – не сильный.
– Ты сильный. Просто их слишком много. Пошли, нужно спешить.
Конг осторожно положил тело девочки на землю, повернулся, начал карабкаться. Он был на верхней ступени, когда из-за водяной завесы прилетел первый гарпун. В ответ засвистели стрелы из гондолы, но выстрел пневматического ружья оказался удачным. Гарпун вонзился Конгу в спину под правую лопатку. Гвых дернулся, повалился на площадку. Максим молний взлетел на башенку, подхватил друга, потащил к гондоле. Двери Умник не предусмотрел, их заменяли прикрепленные к бортам веревочные лестницы. Раньше это казалось мелочью, но теперь оборачивалось бедой.
– Приподнимай его, я подхвачу! – крикнула Зира.
Конг хрипел, булькал, не мог самостоятельно подняться на ноги. Пришлось подставить спину, чтобы он на нее оперся. А там уж рубболистка подхватила, потянула. Вдвоем они перевалили Конга в гондолу, пока Огница посылала стрелу за стрелой в мелькавшие между струями ливня силуэты.
– Отдать швартовы! – скомандовал Ласаро.
Максим бросился отвязывать канаты, удерживающие дирижабль над причальной башенкой, но лисоид рявкнул:
– Руби их к медузам гребаным!
На площадку упал топорик. Максим схватил его, размахнулся, рубанул первый, еще раз, еще. Теперь второй… готово! Однако по случаю ливня дирижабль зафиксировали и двумя добавочными канатами, протянутыми от мотогондол к основанию башенки. Пришлось спускаться. В затылок ударил гарпун. Не в затылок, разумеется, в оболочку силового гермошлема, за мгновение до этого схлопнувшегося вокруг головы. Но все равно неприятно.
С добавочными канатами пришлось повозиться дольше: во-первых, добраться топориком до швартовочного крюка, укрытого под брусьями башенки, труднее, во-вторых, Максим то и дело оглядывался на водяную завесу в двадцати шагах за спиной. Наконец с первым было покончено. Юноша побежал вокруг башенки ко второму и увидел, как канат начинает двигаться ему навстречу, услышал, как заскрипели брусья башни.
– Макс, быстрее! – заорали девчонки в два горла. – Разворачивает!
Он вскинул голову. Дирижабль, удерживаемый одним, самым длинным канатом, больше не был жестко закреплен. Гондола, до того расположенная точно над площадкой башенки, двигалась к ее краю. Еще немного, и конец веревочной лестницы соскользнет, повиснет над пустотой. Максим обругал себя самыми плохими словами. Идиот! Долбень тупорылый! Надо было сперва добавочные канаты рубить, а после основные! Оставалось надеяться, что длины лестницы хватит для высоты трехэтажного дома. И что тритоны позволят ему по ней взобраться, – лестница была в мертвой зоне для сидящих в гондоле арбалетчиц.
– Макс, руби! Я придержу!
Зира перевалилась через борт гондолы, не спустилась, а спрыгнула на площадку. Схватила обрубок каната, намотала на правую руку. Левой уцепилась за швартовочный крюк. Дрейф дирижабля замедлился, остановился. Почти. Максим выдохнул и заходился махать топориком, больше не оглядываясь.
Натянутый до предела трос пружинил при ударе, отбрасывал лезвие. Приходилось бить по нему там, где он был намотан на крюк, сгибаясь для этого в три погибели. Но все-таки получилось. Волокна лопнули, освободившийся конец отлетел как пружина, напоследок звонко хлестнув юношу по груди. И тут же сверху взревела Зира:
– Макс, быстрее!
Максим бросился к лестнице. Дирижабль сдвинулся в сторону, поэтому стена ливня стала куда ближе. И оттуда выскочили трое с пиками. Один сразу рухнул, проткнутый стрелой, второй попытался перегородить дорогу, и Максим рубанул топориком по древку пики, потом по голове. Третий юркнул под башню.
Больше подниматься по лестнице никто не мешал. Максим вскарабкался так быстро, как мог.