– Никак нет, сэр. С юга к этой долине подступов нет.
Командир только улыбнулся: у него имелись совсем другие данные.
4
После выстрела рядовой Картер Друз перезарядил винтовку и возобновил наблюдение. Не прошло и десяти минут, как к нему осторожно подполз сержант Федерации. Друз продолжал лежать без движения, не обозначив ни взглядом, ни поворотом головы, что он заметил появление товарища по оружию.
– Ты стрелял? – шепнул сержант.
– Я.
– В кого?
– В лошадь. Она стояла на том камне, довольно далеко впереди. Вы ее не увидите, она прыгнула с обрыва.
Лицо рядового было совсем белым, но больше ничто не выдавало чувств. Ответив, он отвел глаза и замолк. Сержант не понял доклада и, помолчав, произнес:
– Послушай, Друз. Нечего мне тут загадки загадывать. Приказываю отвечать: на лошади кто-то был?
– Да.
– И?..
– Это был мой отец.
Сержант поднялся на ноги и пошел прочь.
– Боже правый! – воскликнул он.
Пересмешник [8]
Стояла ранняя осень 1861 года, приятный день в самом сердце леса в горном районе юго-западной Виргинии. Рядовой федеральной армии Грейрок удобно устроился у корня огромной сосны, прислонившись к стволу и сложив сцепленные в замок руки на винтовку, лежащую поперек вытянутых ног. Голова его откинулась назад, а фуражка съехала на глаза, почти закрыв их. Всякий, взглянув на этого человека, сказал бы, что он спит.
Однако рядовой Грейрок не спал. Задремав, он поставил бы под угрозу интересы Соединенных Штатов, поскольку находился далеко от расположения своей части и мог легко попасть в плен или погибнуть от руки врага. Да и душевное состояние не располагало к отдыху. Причиной волнения рядового было вот что: прошлой ночью его послали в дозор, и он стоял в карауле как раз в этой части леса. Ночь выдалась безлунной, но светлой, тем не менее под сенью леса темнота сгущалась.
Соседние посты находились на значительном расстоянии – дозор выставили слишком далеко от лагеря, и линия часовых растянулась. Война только начиналась, и военные питали ошибочную уверенность, что расположенный далеко от лагеря разрозненный ряд часовых способен защитить позицию лучше, чем выставленный ближе к лагерю и более плотный. И конечно, им было важно как можно раньше узнать о приближении врага, ведь в то время солдаты на ночь раздевались – хотя для военного времени это было чистым безумием. Например, утром печально знаменитого дня 6 апреля в битве у Шайло многие солдаты Гранта, насаженные на штыки конфедератов, были нагие, как какие-нибудь гражданские. Хотя… в том не было вины дозорных. В тот день допустило ошибку командование: оно вовсе не выставило постов.
Однако не будем отвлекаться – нас интересует судьба не армии, а всего лишь одного солдата.
Оставшись один на посту, он простоял два часа, прислонившись к стволу большого дерева, вглядываясь в темноту и пытаясь угадать формы предметов. Днем ранее он стоял на том же самом посту, но теперь все изменилось: мелкие объекты скрылись в темноте, и рядовой мог разглядеть только контуры, которые невозможно было узнать, не видя деталей. Казалось, раньше их здесь не было вовсе. Да и ландшафт, состоящий только из деревьев и подлеска, довольно однообразен – в нем не хватает выделяющихся силуэтов, за которые могло бы зацепиться внимание. Добавьте к этому мрак безлунной ночи, и вы поймете, что для ориентировки в таких условиях необходимы не только острый от природы ум и городское образование.
Так и получилось, что рядовой Грейрок, внимательно изучивший пространство перед собой и вокруг себя, для чего ему пришлось обойти вокруг дерева, потерял чувство направления и тем самым резко понизил свою стратегическую полезность. Потерявшийся на собственном посту, не способный точно указать, откуда ожидать появления противника и где находится спящий лагерь, за безопасность которого он отвечал собственной жизнью, Грейрок понял всю нелепость и опасность сложившейся ситуации и здорово разволновался.
Однако вернуть прежнее расположение духа ему не дали: ровно в ту секунду, когда он понял, в какую передрягу влип, Грейрок услышал шорох листьев и треск упавших веточек и, обернувшись с замирающим сердцем в направлении шума, увидел в темноте расплывчатые очертания человека.
– Стой! – вскричал рядовой Грейрок, как и велели обязанности часового, и подкрепил приказ лязганьем передергиваемого затвора. – Кто идет?
Ответа не последовало. Точнее, последовала короткая заминка, и ответ, даже если таковой был, потонул в звуке выстрела. Тот прозвучал оглушительно в тишине леса и ночи, и не успело гремящее эхо затихнуть, как его подхватили винтовки на постах справа и слева. В течение двух часов каждый штатский, который и пороха-то никогда не нюхивал, рисовал в воображении толпы врага, заполонившие лес, и выстрел Грейрока облек в реальность эти воображаемые полчища.