Конда остановился полу-завороженный грандиозностью конфликта в небесах. Вокруг него, его солдаты и наездники на мотыльках замедлили свое передвижение, ожидая дальнейших действий Даймё. Даже младшие óни прекратили сражаться, они стояли ошеломленные и почти напуганные выпадом их божества.
Поток демонических челюстей слегка завивался, подлетая к О-Кагачи. Чем ближе подлетали первые челюсти к змею, тем более крохотными и комичными они казались. Конда издевательски рассмеялся, когда нападение óни коснулось ближайшей головы О-Кагачи. Поток кошмарных челюстей отскочил от чешуи древнего змея, как капли грибного дождя.
В ответ, голова О-Кагачи метнулась вперед со скоростью, более быстрой, чем мог отследить Конда. Он увидел лишь промелькнувшее движение и почувствовал поток воздуха и давления, когда что-то громадное пронеслось над ним. Всего долю секунды занял у него поворот головы в сторону óни. То, что он увидел, холодом окатило его душу.
Ответный удар О-Кагачи прорвал центр Óни Хаоса, разорвав великого демона надвое. Два из трех его глаз, оставшихся на одной рваной половине, распахнулись в первобытном шоке. На другой половине, третий глаз закатился назад в глазнице и утратил свое алое свечение перед тем, как веко накрыло его. Эта меньшая часть тела óни несколько мгновений дергалась и содрогалась. Затем она начала падать, оставляя за собой след из оглушенных, неподвижных челюстей, осыпавшихся следом.
Прежде чем рассыпавшаяся масса могла опасть в воды озера, голова О-Кагачи повернулась и проглотила ее всю за один укус. Также быстро, как она нанесла удар, голова змея удалилась, вновь присоединившись к остальным четырем головам и громадному телу из перекатывающихся колец.
Младшие óни на поле боя завопили в бессильной ярости. Многие отцепились от солдат Конды и исчезли в облаках зловонного черного дыма. Пока они очищали поле боя, оглушенный великий óни все еще парил в воздухе. Искалеченный, униженный и наказанный, он также начал таять.
Путь к Минамо теперь был открыт. Конда завоевал репутацию величайшего военачальника в Камигаве, используя благоприятные возможности, как только они возникали. Он поднял свой меч и голос, направляя свои войска вперед.
- Время пришло, мои воины, - крикнул он, - даже наш смертельный враг служит сегодня нашей цели! Вперед! В Минамо! Сокровище должно снова стать моим!
Красные слезы текли из пустых глазниц Хидецугу, но лицо огра было маской ярости.
- Нет, - сказал он мягко. – Этого не может быть.
Тоши воспользовался отвлечением Хидецугу, чтобы стать неосязаемым. Огр не заметил бегства своей жертвы, и даже не опустил руку, удерживавшую Тоши.
- Он сбежал, - с горечью прошептал он. – Он сразился с великим змеем и проиграл, и теперь он бросает собственный род. Он бросает меня, самого верного служителя из всех, какие у него только были.
Тоши подобрал свою джитту и проверил состояние Кику. Махоцукай все еще была без сознания, но проклятие ее наставников защитило ее от основного удара натиска огра. Она лежала рядом с грудой обломков, ее тело было болезненно вывернуто, но в целости.
Кожа Кику была теперь густого, кромешно черного цвета, словно ядро оникса. Она была покрыта тенями тех сил, которыми она управляла. Кику все еще была красива, но ее красота была более устрашающей, чем когда-либо.
Стоя у дыры в стене, Хидецугу зарычал и раскрошил один из обвалившихся каменных блоков, лежавших перед ним. Он извергал яростные проклятия на древнем языке о-бакемоно.
Тоши проковылял обратно к той комнате, где он оставил Мозго и Похищенную. Диск лежал там, где он его оставил, это уже было кое-что. Крыс, правда, выглядел неважно.
Незуми все еще лежал неподвижно, излучая жар, но до его окончательной смерти пройдет еще несколько мучительных часов. Как Тоши и боялся, удаление знака хёдзан замедлило проклятие, но не избавило незуми от него. Как и задумывалось, заклинание должно было обездвижить предателя и погрузить его в муки и страдания, пока остальные мстители не явятся и не избавят его то страданий.
- Тоши, - позвал Хидецугу из дальнего зала. – Где ты, брат по клятве?