Мотыльки перенесли его к южной стене, кружа, взад, вперед перед дырой в стене. Хотя он был уже лишь в коротком прыжке от интерьера здания, Конда вдруг почувствовал, что что-то было не так. Его глаза более не были приклеены к этому уровню академии. Похищенная была перемещена.
Гнев и паника пузырями поднялись сквозь его эйфорию. Его блуждающие глаза метались в глазницах, как бешеные шершни в банке. Дезориентированный, Конда мог лишь сидеть и кипеть от злости, пока он не определит расположение своего сокровища.
Над крышей академии прогремел раскат грома, и крупная вспышка черной молнии прорезала облака в вечернем небе. Даже с этого огромного расстояния, Конда уловил запах серы и увидел призрачный образ вихревой воронки, наполненной острыми зубами и слюнявыми челюстями. Огромный, человекоподобный силуэт падал в эту воронку, воя от ярости и размахивая дубиной с шипами. Затем, воронка закрылась, поглотив грубую фигуру, и исчезла из вида.
Глаза Конды обнаружили цель. Там, думал он. Он запрокинул голову и увидел одного живого боевого мотылька, взлетавшего в облака над Минамо. Похищенная, воплощенная в огромном каменном диске, ради которой Конда стольким рисковал и за которую столь отчаянно сражался, была крепко привязана в спине красочного насекомого.
Без единого слова или жеста, его наездники на мотыльках развернулись и пустились в погоню. Двое, эскортировавших Конду, были первыми, кто двинулся с места, и самыми быстрыми. Несмотря на их груз, призрачные мотыльки быстро сокращали расстояние между Даймё и его сокровищем.
Конда увидел единственного человека, восседавшего на спине мотылька, и хотя расстояние было все еще слишком большим, чтобы опознать его, глаза Даймё невозможно было обмануть. Это был вор Тоши Умезава, и он снова крал сокровище Конды. Даймё торопил своих носильщиков вперед, силой воли приказывая им лететь быстрее.
Небеса перед вором становились все темнее, хоть он и направлялся к заходящему солнцу. Очимуша направил своего мотылька в более темную массу облаков впереди, и в следующее мгновение он, и Похищенная исчезли. Глаза Конды не могли отыскать их, даже поле того, как Даймё сам окунулся в клубящуюся стену тьмы. Спустя несколько секунд, он появился с другой стороны, обнаружив лишь пустой небосвод, распростершийся перед ним.
Это было невыносимо. И вор и сокровище были в его руках, но теперь оба они бесследно пропали. Была ли сама Ночь союзницей очимуши?
На юге, О-Кагачи издал мучительный рев. Его колышущиеся кольца застыли, а громадные змеиные головы устремили взгляд своих глаз, размером со звезды, на клочок неба, в котором негодовал Конда. Затем ужасный страж какуриё отвернулся, уставившись на восток, в направлении, куда направлялся очимуша. Подобно тайфуну, змей неповоротливо сменил направление, игнорируя академию и водопады.
Даймё Конда вскричал от раздражения. Сегодня победа улизнула от него.
Силой мысли Конда призвал свою армию и приказал следовать за ним. Похищенная была перенесена на восток. О-Кагачи последует за ней, но змей был не столь быстрым, как призрачная армия Даймё. Как только он замкнет свой взгляд на сокровище, Конда настигнет очимушу и распнет его. Сокровище вернется в Эйгандзё, прежде чем О-Кагачи сможет к нему приблизиться.
Даймё сжал поводья своего коня и стиснул зубы. В следующий раз, когда он подберется так близко к своей цели, он скорее умрет, чем позволит ей ускользнуть сквозь его пальцы.
Тоши и его мотылек вновь обрели плотность, как только вылетели за пределы водопадов. Он грамотно подобрал свое верховое насекомое. Живой мотылек пока был достаточно быстр, чтобы вырвать его из цепких лап Конды, с учетом наставлений, данных ему его мёдзин.
Объятья Ночи была довольна успехом Тоши в удержании Похищенной от Конды и О-Кагачи, поэтому она была весьма сговорчива в вопросе бегства от преследования Даймё. В дополнение к сокрытию полета Тоши, она также задержала продвижение Конды. Она, также, с удивительным энтузиазмом отозвалась помочь выслать Хидецугу на бой с Всепоглощающим. Лицо Ночи в буквальном смысле было неменяющейся маской, но Тоши казалось, он увидел радость и воодушевление в поведении его мёдзин.
Он старался не думать о цене удовольствия его покровительницы. Хидецугу пропал, Мозго был мертв, и если Кику и останется собой, она навсегда будет изменена проклятием наставников. Он надеялся, что грубый каменный диск того стоил, но кому-то другому придется его в этом убедить.