И вот сейчас, стоя посредине перевернутой вверх дном гостиной, Бузонни не видел ни одного намека на иллюзионные автоматы и удивительные электрические и магнитные приборы, стоящие бешеных денег и готовые снова и снова приносить владельцу чистую прибыль. А ведь в журнальчике «Театр и варьете» писалось по поводу сенсационного выступления Галецкого, что в его программе используется до 100 аппаратов. Бузонни верил в ловкость рук, сам смог убедиться в виртуозности Галецкого, но озолотить могла только уникальная аппаратура, а перед техникой Умберто преклонялся. Второе отделение программы Галецкого было целиком построено на удивительных автоматах.
Встав на колени, Ринальто закатал ковер до конца и принялся методично простукивать пол в поисках тайника, а Бузонни упрямо осмотрел шкаф, перевернул и прощупал пальцами обивку ореховых кресел, обтянутых старым рытым бархатом; заглянул за картину «Купаюющаяся венецианка», увидел пыль и паутину; заглянул за олеографию с популярной картины господина Соломко «Гнусность» — опять пыль и паутина. Особенно тщательно осмотрел булевский секретер. Умберто помнил, что в программе Галецкого было использовано несколько технических новинок: шарик, меняющий цвета по желанию публики, магическая колода, вырастающий кубик — каждое из этих изобретений могло вполне уместиться в любом из ящиков секретера, в тайнике за стенкой, между книг на книжной полке, и каждое могло либо озолотить, либо раскрыть свой секрет… в одном из отделений Бузонни нашел книгу клишника Гарри Гудини, изданную в Нью-Йорке в 1908 году (кажется, с дарственной надписью самого Гудини, Умберто не стал разглядывать).
В это время Ринальто возбужденно зацокал языком, обнаружив пустоту под одной из плиток паркета. Бузонни тяжело плюхнулся рядом на колени, выхватил из рук племянника перочинный ножик и сам поддел подозрительную плитку, она легко отошла, открыв глазам небольшое углубление, в котором лежал аккуратный сверток вощеной бумаги. Жадно разодрав бумагу, Умберто увидел красивый серебряный эфес от шпаги, но, рассмотрев получше, понял, что ошибся — это была не рукоять, а сама складная трюковая шпага, с лезвием шириной в дюйм. От удара такой шпагой не остается никаких ран, потому что острие молниеносно уходит в ручку.
Они взяли верный след! Но, увы, больше ни одна паркетная плитка не подала знака. Бузонни с Ринальто простучали пол не только под ковром, они сдвинули секретер, софу, простучали затем стены гостиной — никакого результата.
Вывалив содержимое двух ящиков ломберного стола, Бузонни цепко выбрал из хлама три вещицы: английскую вечную ручку с настоящим золотым пером «Золотой фонтан» фирмы Дуглас Слунс, замшевый кошелек для часов и нераспечатанную колоду из тридцати двух карт. Выдернув одну, Умберто посмотрел сквозь карту на свет электрической лампы и убедился в том, что колода специальная. Между лицевой стороной карты и рубашкой не было необходимой черной прокладки, и фигура бубнового валета слегка просвечивала. Кроме того, рисунок рубашки имел еле заметное для глаз различие, что давало возможность узнавать масть и достоинство карты, не переворачивая ее лицом.
Подождав, когда Умберто отошел к голландской печи и, открыв вьюшку, стал изучать темноту, Ринальто тоже порылся в куче вещичек и рассовал по карманам: прелестные карманные часы из настоящей черной вороненой стали с анкерным ходом, заграничное кожаное портмоне с шестью отделениями и механическим замком парижской выделки, зажигалку в виде карманного пистолета и каучуковый штемпель.
С полочки секретера на Бузонни хмуро глядело лицо моложавого усатого господина. Не разглядев, но уже зная, кто запечатлен на фотографии, Умберто все же не удержался и протянул за ней руку. Встретившись с презрительно-холодноватым взглядом Галецкого, Бузонни пробормотал одно любимое ругательство, но даже оно не защитило Бузонни от пугливого укола в сердце
…Выпустив вчера утром из клетки полуголодную гарпию, Бузонни еще раз горячо проклял в душе штабс-капитана и отправился в город на деловое свидание с владельцем единственного уцелевшего в Энске синематографа «Арс» Венедиктом Волокидиным. В голове Бузонни, несмотря на сокрушительные неудачи последнего времени, вновь вертелась идея очередного выгодного дельца, на котором (при участии искусства синематографа) можно было погреть руки. Несколько дней назад вдвоем с Волокидиным Умберто обговорил все пошлости совместной антрепризы, набросал текст рекламной афишки для простофиль (благодаря которой и угодил в лапы штабс-капитана Муравьева), посмотрел скудный репертуар «Арса».