Хоэ… Дочь лесного племени была ненасытна в любви, ночи с ней превращались в жаркую череду изматывающего блаженства. Дикарка как будто ощущала своим звериным чутьём, что счастья ей отмеряно совсем немного, что Хан-Шэ не принадлежит ни ей, ни вообще миру Леса и Реки, что он неминуемо уйдёт, и поэтому спешила сполна получить причитающуюся ей долю любви и тепла. Иногда она сворачивалась клубком на груди человека и ощутимо покусывала его грудь своими острыми зубками, словно желая испить хотя бы капельку его крови.
Человеку же было спокойно. Он ждал - что будет, то будет. События он не торопил, однако был готов к неизбежному, которое, как он предчувствовал, заявит о себе - рано или поздно. Иногда ему казалось, что он спит, точнее, пребывает в каком-то странном состоянии, когда всё окружающее кажется не слишком реальным - как будто человек оказался посередине некоего грандиозного спектакля, в котором он одновременно и актёр, играющий главную роль, и зритель. Причём зритель единственный, а спектакль может неожиданно прерваться - как только кто-то невидимый (а может, он сам?) решит, что время пришло. Человек ждал.
Приближалось время сбора урожая, а вместе с ним - Месяц Свадеб. Всё чаще по вечерам в тени хижин обнимались и шушукались парочки - Лес, к сожалению, не самое лучшее место для романтических прогулок под луной, особенно ночью, когда многочисленные хищники выходят на тропу охоты. Хи-Куру и Джэ держались подчёркнуто отчуждённо, избегая встречаться даже взглядами, - у племени много глаз, и не стоит подвергать риску будущее счастье, - ведь любая случайность может быть истолкована как нарушение воли вождя и старейшин. Лучше ещё подождать, осталось совсем недолго, а уж терпения и умения ждать лесным людям было не занимать. В общем, всё шло относительно спокойно и мирно до того самого утра, когда на реке появился корабль.
Ещё за несколько дней перед этим Хан-Шэ заметил, что Старший Охотник, выходя утром из хижины, первым делом бросает взгляд на речной плёс перед посёлком, однако не придал этому значения. Мало ли что: быть может, вождь опасается сезонного появления каких-то водяных тварей или следит за природными приметами. Зачем тревожить его вопросами? У вождя забот и так полон рот, сочтёт нужным - сам расскажет.
А в то самое утро человек проснулся от ощущения опасности, которое буквально пронизывало воздух. Хоэ в хижине не было, человек торопливо оделся и вышел на площадь. Между хижинами не было никого - посёлок заполняла вязкая тишина и всё то же неосязаемое присутствие неведомой опасности. Обернувшись к берегу, Хан-Шэ разглядел у воды плотную людскую толпу - у воды собралось всё племя. А по водной глади скользил корабль.
По форме он походил на лодки ан-мо-куну, только гораздо крупнее. Корпус корабля был сшит из досок внахлёст, посередине возвышалась мачта с парусом, сейчас свёрнутым. С каждого борта воду пенило по десятку вёсел, двигавшихся слаженно, как будто громадная птица взмахивала широкими крыльями. Нос корабля украшала вырезанная из дерева оскаленная морда неведомого зверя с прижатыми к голове короткими ушами и четырьмя длинными клыками, попарно торчащими с обеих сторон верхней челюсти подобно кинжалам. Глаза же деревянного чудища взирали на мир с лютой злобой - это было заметно даже на расстоянии.
Когда человек добежал до берега и протолкался к самой воде, корабль уже подошёл. Под деревянным килем заскрипел песок речного дна, с борта в воду с плеском упал трап, приподнялся, выдвинулся, задрожал и упёрся в берег, образовав надёжную опору. И по этому мостику на берег один за другим начали сходить странные люди. Странным прежде всего было их одеяние - люди явно были облачены для боя, причём для боя не со зверьём, а с себе подобными. Тела воинов надёжно защищали сплошные панцири из металлических пластин, спускавшиеся до коленей, гибкие и не стеснявшие движений. Головы прикрывали круглые шлемы с забралами, налокотники на руках и поножи довершали доспехи. В левой руке каждый держал окованный железными полосами овальный щит с острым шипом посередине, в правой - тяжёлое копьё с длинным стальным навершием. На поясах висели мечи - оружие, неведомое лесным обитателям. А на палубе корабля человек различил несколько тяжёлых арбалетов, заряженных и наведённых на толпу.
На береговой песок тяжело ступили всего лишь двенадцать воинов, - однако человек не сомневался, что все охотники племени не сумеют одолеть их в открытом бою, - а потом по трапу спустился высокий человек в чёрном, с чертами лица острыми, как у хищной птицы. Пришельцам не мешали, наоборот, толпа лесных людей покорно расступалась, уступая место на берегу тем, кто сходил со звероголового корабля. Старший же Охотник шагнул навстречу тому, кто носил чёрное одеяние, и склонил перед ним голову. Хан-Шэ не поверил собственным глазам - гордый вождь вольного лесного племени покорно склонялся перед неведомым пришельцем! Человек почувствовал, как сзади к нему прижалась Хоэ, и ощутил спиной её бешено бьющееся сердце - женщина явно была напугана, причём смертельно. Хищнолицый в чёрном обвёл толпу недобрым взглядом, и что-то коротко бросил вождю, а тот только покорно и как-то униженно кивнул в ответ.
– Кто они? - Хан-Шэ обернулся к Хоэ и успокаивающе приобнял её за плечи. - Зачем они пришли и откуда? Почему твой отец…
– Это слуги Наместника Бога, Властителя Земли, Живущего в Алмазном Дворце до Неба, - прошептала Хоэ. - Они приходят каждую осень, чтобы забрать то, что принадлежит Ему. Мы не можем и не смеем противиться, иначе они перебьют всех и сожгут всю деревню. Такое уже случалось…
Да, подумал человек, на стороне бронированных чужаков не только превосходство в выучке и вооружении, но и самое надёжное оружие - парализующий волю к сопротивлению страх… "Во всех Мирах одно и то же, Власть и Страх перед этойВластью… Ты или властвуешь, или покоряешься…". Хан-Шэ почувствовал нарастающее раздражение - он и не подозревал, что лесные люди и их беды сделаются для него за столь краткий срок такими близкими и понятными. Хоэ несколько успокоилась, хотя еще вздрагивала под тяжёлой рукой мужа.