– Только проверил, – повторил он. – Поймите, это часть моих обязанностей. Совершать обходы. Совсем не потому, что я боюсь находиться в одиночестве наверху на крыше, понимаете. Здесь сгущается туман, не так ли?
– Да, сержант.
– Все в порядке? – приглушенный голос Валета донесся сквозь густой туман, быстро следуя за своим владельцем.
– Да, капрал, – сказал Морковка.
– Что вы делаете здесь наверху? – спросил Двоеточие.
– Я просто поднялся, чтобы проверить, все ли с младшим констеблем Морковкой в порядке, – невинным голосом сказал Валет. – А что вы делаете, сержант?
– С нами все, все в порядке, – просияв от радости, сказал Морковка. – Все хорошо, правда-правда.
Два унтер-офицера с трудом сблизились, избегая глядеть друг на друга. Казалось, что им предстоит дальний путь к своим постам, минуя влажные, туманные, а более всего, разоблачающие крыши.
Двоеточие принял руководящее решение.
– Бог с ним, – сказал он, отыскав обломок статуи, чтобы присесть. Валет облокотился о парапет и достал откуда-то из-за уха, как из неописуемой пепельницы, потухший окурок.
– Слышно, как проходит процессия, – заметил он.
Двоеточие набил трубку и чиркнул спичкой о камень рядом с собой.
– Если этот дракон жив, – сказал он, выпуская клуб дыма и превращая клочок тумана в дым, – то доложу я вам, что ему придется убираться к чертям отсюда. Город – это совсем неподходящее место для драконов, – добавил он тоном человека, проделавшего большую работу, чтобы убедить самого себя. – Помяните мои слова, если он не улетит куда-нибудь, где масса высоких гор и есть чем поживиться.
– Вы полагаете, это место похоже на город? – спросил Морковка.
– Заткнись, – в унисон ответили оба унтер-офицера.
– Швырните нам спички, сержант, – сказал Валет.
Двоеточие протянул пачку злых, с желтой головкой люциферов[21]. Валет чиркнул одной спичкой, которая незамедлительно потухла. Клочья тумана проплывали мимо него.
– Поднимается ветер, – заметил он.
– Хорошо. Терпеть не могу этот туман, – сказал Двоеточие. – Что я сказал?
– Вы сказали, что дракон будет находиться вдалеке отсюда в сотнях миль, – подсказал Валет.
– Да. Верно. Это выглядит разумным, не так ли? Полагаю, что не стал бы обретаться поблизости, если бы я мог улететь куда-нибудь. Если бы я мог летать, то не сидел бы на чертовой старой статуе. Если бы я мог летать, то…
– Какой статуе? – спросил Валет, чуть не проглотив сигарету.
– Вот этой, – сказал Двоеточие, стуча по камню. – И не пытайтесь давать мне советы, Валет. Вы знаете, что на крыше храма Маленьких Богов сотни старых заплесневевших статуй.
– Нет, не знаю, – сказал Валет. – Я только знаю, что в прошлом месяце все повалилось, когда они перекрывали крыши. Это же просто крыша, купол и все, что на них стоит. Вы должны замечать подобные маленькие штучки, – добавил он, – когда проводите расследование.
В тишине они следили за сержантом Двоеточие, осматривавшим камень, на котором он сидел. Статуя имела пирамидальную форму, чешую, и какой-то неописуемый хвост. Затем сержант измерил шагами ее длину и нырнул во внезапно сгустившийся туман.
На куполе храма Маленьких Богов дракон поднял голову, зевнул и расправил крылья.
Расправить крылья было совсем нелегко. Этот процесс протекал достаточно долго, некий сложный биологический механизм из ребер и складок, скользящих по отдельности. Затем, с расправленными крыльями, дракон зевнул, подошел к краю крыши и взмыл в воздух.
Через миг на краю парапета появилась рука, шарившая вокруг в поиске опоры и наконец обретя ее.
Раздалось пыхтенье и вздохи. На крышу влез Двоеточие и втащил за собой товарищей. Они лежали, распростершись навзничь, отдыхая. Морковка осмотрел царапины, которые оставили в крыше когти дракона. Трудно было подобное не заметить.
– Не лучше ли, – отдуваясь, сказал он, – не лучше ли предупредить людей?
Двоеточие прополз вперед, пока не смог увидеть открывавшуюся панораму города.
– Думаю, что не стоит никого беспокоить, – сказал он. – Как мне кажется, они вскоре сами об этом узнают.
Верховный Преосвященник Слепой Ио запнулся, произнося слова. Насколько он мог припомнить, в Анк-Морпорке никогда не проводилась служба официальной коронации. Старым королям было достаточно произнести несколько слов, вроде: «Мы получаем корону, веруя в Бога, и убьем каждого сукиного сына, кто посмеет ее отобрать, именем повелителя Гарри». В отличие от прочих клятв, эта была слишком коротка. Он провел много времени, пытаясь сочинить что-нибудь подлиннее и более соответствующее духу времени, но с большим трудом смог ее запомнить.
Он отталкивал от себя козла, проявлявшего к нему миролюбивый интерес.
– Убирайтесь с козлом! – прошипел Обычный, стоя позади трона.
– Все как в старые добрые времена, – в ответ прошипел верховный преосвященник. – Хотел бы вам заметить, что это коронация. Вы могли бы проявить большее уважение.
– Без сомнения я проявляю уважение! А сейчас убирайтесь прочь…
Раздался крик, где-то справа. Обычный бросил взгляд в толпу.
– Это та самая леди Рэмкин, – сказал он. – Что там с ней?
Стоявшие вокруг нее люди возбужденно забормотали. Пальцы указывали в одном направлении, как маленький лес из падающих деревьев. Раздались два или три истошных выкрика, и толпа отхлынула подобно отливу.
Обычный бросил взгляд вдоль улицы Маленьких Богов.
Это был не ворон. В этот раз все обстояло иначе.
Дракон летел медленно, всего в нескольких футах над землей, крылья изящно загребали воздух.
Флаги, перекрещивающие улицу, зацепились за чудовище, хлопая как гигантская паутина, обвисая на его спинных пластинках и простираясь вдоль его хвоста.
Он летел с гордо расправленной головой и шеей, гигантское тело плыло как баржа. Люди на улице кричали и отталкивали друг друга, ища спасения в подворотнях. Он не уделял им и толики внимания.
Он должен был бы реветь, но были слышны только мерные шлепки крыльев и хлопанье стягов.
Он должен был бы начать реветь. Совсем не так, не медленно и осторожно, давая ужасу время созреть. Он должен был стать угрожающим. Ничего не прощающим.