Выбрать главу

— Чарли, это Морковка. — сказал Валет. — Он остановился у Розы Пальмы.

— Что, каждую ночь? — сказал Чарли.

Морковка прочистил глотку.

— Если вы во главе. — он заговорил нараспев. — тогда моя обязанность заключается в том, чтобы сообщить вам, что вы находитесь под арестом.

— Под чем, дружище? — сказал Чарли, продолжая полировать стакан.

— Под арестом. — сказал Морковка. — с целью предъявления обвинений по пунктам 1)(i) что 18-го Грюна в помещении, именуемом Штопаный Барабан, на Филигранной улице, вы a) подавали или b) побуждали подавать алкогольные напитки после 12 (двенадцати) часов ночи, вопреки положениям Акта об Открытии Общественных Пивных Заведений от 1678, и 1) (ii) что 18-го Грюна в помещении, именуемом Штопаный Барабан, на Филигранной улице, вы подавали или побуждали подавать алкогольные напитки в емкостях, которые размерами и объемом отличаются от предписанных в вышеуказанном акте, и 2)(i)что 18-го Грюна в помещении, именуемом Штопаный Барабан, на Филигранной улице, вы разрешали посетителям приносить с собой обнаженное оружие длиной более 7(семи) дюймов, вопреки Разделу Третьему указанного Акта, и 2)(ii) что 18-го Грюна в помещении, именуемом Штопаный Барабан, на Филигранной улице, вы подавали алкогольные напитки в помещениях, которые по-видимому не имеют лицензии на продажу и/или потребление указанных напитков, вопреки Разделу Третьему вышеуказанного Акта.

Стояла мертвая тишина, пока Морковка перевернул страницу и продолжил читать. — Также моей обязанностью является оповестить вас о том, что моим намерением является дать свидетельства перед Правосудием при рассмотрении обвинений согласно Акта об Общественных Собраниях (Азартные Игры) , 1567, Актов о Лицензированных Помещениях (Гигиена) , 1433, 1456, 1463, 1465, э-э, с 1470 по 1690, а также… — он бросил взгляд на Библиотекаря, который почувствовал приближающуюся опасность и поспешно пытался допить свое пиво. — Акта о Домашних и Одомашненных Животных (Уход и Защита) , 1673.

Последовавшая тишина содержала в себе то редкое качество бездыханного предвкушения, когда собравшаяся компания выжидает, чтобы увидеть, что же сейчас произойдет.

Чарли аккуратно поставил стакан, разводы грязи на котором были натерты до ослепительного блеска, и поднял взгляд на Морковку.

Валет попытался притвориться, что он совершенно один и не имеет абсолютно никакого отношения к кому-либо, стоящему рядом с ним и по совершенной случайности одетым в такую же форму.

— Что он имеет в виду под Правосудием? — обратился он к Валету. — Здесь нет никакого Правосудия.

Валет недоуменно пожал плечами.

— Он что новенький? — сказал Чарли.

— Займись лучше собой. — сказал Морковка.

— Пойми, да в этом нет ничего лично против тебя. — сказал Чарли Валету. — Это же просто так говорят. У нас здесь был волшебник, так он вторую ночь об этом рассказывает.

Какая-то искривляющая образовательная штука, ты не знаешь?

— Он попытался припомнить. — Учебная кривая. Вот оно что.

Это — учебная кривая. Осколок, подтащи сюда на минутку свою каменную задницу.

Как было заведено в Штопаном Барабане, где-то в это время кто-то швырнул стакан. И на самом деле так это и началось.

Капитан Бодряк бежал по Короткой улице — самой длинной в городе, наглядно демонстрировавшей знаменитое морпоркское утонченное чувство юмора — в сопровождении сержанта Двоеточие, спотыкающегося и протестующего на бегу.

Валет находился снаружи Барабана, переминаясь с одной на другую ногу. В минуты опасности он находил способ привести себя в движение с места на место без видимых усилий и не вмешиваясь ни во что, так или иначе, набрасывавшее на него позор.

— Там дерутся! — заикаясь прокричал он, хватая капитана за руку.

— Только с тобой? — спросил капитан.

— Нет, с каждым! — заорал Валет, переминаясь с ноги на ногу.

— Ах.

Сознание подсказывало: Вас трое. Он одет в ту же форму.

Он — один из твоих людей. Вспомни беднягу Гамашника.

Другая часть его разума, ненавидимая, презренная часть, которая тем не менее позволяла ему выжить в Страже все эти пролетевшие десять лет, подсказывала: это невежливо в это соваться. Мы подождем здесь, пока он не закончит, а потом спросим его, не нуждается ли он в чьей-либо помощи. Помимо того, политика Дозора не состоит в том, чтобы вмешиваться в драки. Гораздо проще войти после всего произошедшего и арестовать любого валяющегося на полу.

Раздался грохот разлетевшегося окна и на противоположной стороне улицы очутилась чья-то ошеломленная фигура.

— Я думаю. — осторожно сказал капитан. — что нам лучше предпринять быстрые меры.

— Верно. — сказал сержант Двоеточие. — стоя здесь человек может получить увечья.

Они с большой осторожностью немного отбежали от таверны, туда, где звуки ломающегося дерева и разбиваемого стекла не были так слышны, и стояли, старательно избегая глядеть друг другу в глаза. Время от времени из таверны доносился крик, и вновь и вновь таинственный звон, как-будто кто-то бил в гонг коленом.

Недоумевая и теряясь в догадках, они молча стояли посреди маленькой лужи.

— У вас был отпуск в этом году, сержант? — спросил наконец капитан, раскачиваясь взад и вперед на носках.

— Да, сэр. Посылал свою жену в Квирм в прошлом месяце, сэр, повидать тетушку.

— Там чудесно в это время года, как мне говорили.

— Да, сэр.

— Все в герани и все такое.

Из верхнего окна вылетела фигура и приземлилась на булыжники мостовой.

— Так вот почему они пользуются цветочными солнечными часами, не так ли? — в отчаянии сказал капитан.

— Да, сэр. Чудесно, сэр. Все покрыто маленькими цветами, сэр.

Затем донеслись повторяющиеся звуки, как-будто колотили чем-то тяжелым по дереву. Бодряк вздрогнул.

— Я не думаю, что он испытывает счастье от пребывания в Дозоре, сэр. — добродушно сказал сержант.

Дверь Штопаного Барабана срывали во время потасовок так часто, что недавно были навешены специальные петли, а потому, когда последующий исполинский удар сорвал дверь вместе с дверной рамой, вырвав их из стены, что лишь показало, как много денег было напрасно потрачено. Среди обломков кто-то попытался встать на колени, застонал и опять резко рухнул.