— И знаешь, что самое страшное? — Марк внезапно встал, в глазах его вспыхнул огонь отчаяния. — Болезнь распространяется с устрашающей скоростью. Я сам видел серые пятна на руках рабочих. Доктор Теофилус пытался им втолковать, что они передадут заразу всем, к кому прикоснутся, но они не желают ему верить. Чума проникает во все дома, от нее не спасут ни засовы, ни ставни. Она пожирает людей, как щука мелкую рыбешку.
Марк снова сел и, охваченный неодолимой усталостью, уронил голову на руки.
— Если бы эти люди знали, как беспощадна чума, они никогда не выходили бы из своих домов, — пробормотал он. — Как ты, Лили. Здесь, в башне, чувствуешь себя в безопасности.
Лили осторожно отложила свое рукоделие. Она чувствовала, ей нужно что-то сделать — обнять Марка, успокоить его, сказать, что все не так страшно. Женщины умеют утешать тех, кого любят, в самых безнадежных обстоятельствах. Ей доводилось читать об этом в книгах. Но Лили ни к кому не питала душевной привязанности и не знала слов утешения. Она могла лишь подойти к плите, наполнить миску ароматной похлебкой и протянуть ее Марку.
— Поешь, — сказала она непререкаемым тоном. — Тебе сразу станет лучше.
Мальчик послушно принялся за еду. Лили молча наблюдала за ним. Оба продолжали молчать и после того, как Марк покончил с похлебкой. Тишину нарушало лишь потрескивание углей в очаге да время от времени — тревожное громыхание, доносившееся из подвала, где доктор пытался изобрести средство, побеждающее чуму. Не слишком отчетливо сознавая, что она делает, Лили придвинула свою табуретку поближе к Марку и ласково положила руку ему на плечо.
— Расскажи мне о том, что ты видел, — попросила она.
— О, это было так… ужасно… — запинаясь, пробормотал Марк. — Лекарство, которое спасло меня, помогает далеко не всем. Некоторых оно убивает. Доктор заставил одного человека проглотить это снадобье, и тот начал кричать… так пронзительно. — Марк вцепился в ручку кресла, суставы его пальцев побелели. — Доктор лечит не только тех, кого поразила чума. Одному человеку он отрезал ногу, которая начала гнить заживо. — Марк слегка расслабился. — Правда, этот человек лежал без сознания и ничего не чувствовал. Он хотя бы не орал. А мне пришлось готовить инструменты, а потом мыть их. Без меня доктору пришлось бы трудно.
Лили вскинула бровь и невольно отдернула свою руку, сжимавшую руку мальчика.
— Похоже, резать людей тебе даже понравилось?
— Уж лучше резать, чем лечить зачумленных, — пожал плечами Марк. — По крайней мере, не рискуешь заразиться. Хотя, конечно, когда тот бедняга придет в себя, его не слишком обрадует, что он остался без ноги.
Марк вытянул ноги и обвел глазами комнату. Взгляд его упал на влажный пакет, лежащий на столе. Он нерешительно коснулся пакета пальцами.
— Это твой? — обернулся он к Лили.
— Нет, это принесли для тебя, — ответила Лили.
Марк взял пакет и принялся вертеть его в руках, рассматривая со всех сторон.
— Откуда ты знаешь, что это для меня?
— Там написано твое имя. Разве ты не видишь?
Марк в изумлении уставился на девочку.
— Ты умеешь читать? — недоверчиво спросил он. — Там, где я жил прежде, читать умели только контролеры.
— Я сама выучилась читать, — пояснила Лили. — Прежде чем попасть сюда, я работала у переплетчика книг.
Марк смотрел с таким недоумением, словно не понимал, о чем она говорит.
Лили встала, подошла к полке и сняла с нее увесистый том в кожаном переплете.
— Ты что, никогда не видел книги?
— Нет, почему же, видел… у контролеров… — Марк беспокойно заерзал в кресле. — Отец говорил, там содержатся сведения обо всех жителях города. С помощью этих самых книг контролеры выслеживают должников и…
— Это совсем другая книга, — перебила Лили. — На, посмотри сам.
Марк робко коснулся кожаной обложки. Любопытство явно боролось в нем со страхом.
— Если она не помогает искать должников, какой от нее прок?
Лили взглянула на увесистый фолиант, который мальчик держал в руках. Как она могла ответить на такой вопрос? В течение трех лет эта книга скрашивала ее жизнь, помогая убежать от действительности. В течение трех лет Лили каждый день благодарила судьбу за то, что ей удалось спасти этот том, который прежний ее хозяин счел плохо переплетенным и обрек на сожжение. Благодаря этой книге она научилась читать. Поняла, что покрытые типографским шрифтом страницы способны дарить наслаждение. Все истории, которые рассказывались здесь, она знала наизусть.