***
Выслушав рассказ Корвина, Салин покачал головой:
- Общее собрание созвать можно, только зачем зря время тратить? Я вам, ваше сиятельство, и так за всех скажу. Не для того мы сюда перебрались, не для того построили дома и нарожали детей, чтобы все Ареду под хвост кинуть, если этот ваш король и впрямь Проклятый.
- Да нет у него хвоста! - тоскливо отозвался герцог.
Хвоста у короля и в самом деле не было, как, впрочем, рогов, копыт и прочих непременных атрибутов Восставшего в Мощи, а еще у него не было терпения. Он спешил, торопился настолько, что запретил сперва остановку на Лунных островах, но Корвин, собравшись, заставил себя посмотреть в безжизненные глаза и объяснил, что без пресной воды до новых земель они не доплывут.
За время пути он так и не понял, с кем имеет дело. В то, что этот высокий бледный полуэльф и есть Аред - не верилось; не так представлял он себе вселенское зло. Хвост и рога, это, верно, сказки детей пугать, но где могучая темная фигура, глаза, пылающие огнем, черные перепончатые крылья, величественное, вопреки уродству, а вернее, благодаря нему, лицо? Таким рисовали Ареда старые художники, до того, как Саломэ Святая запретила изображения Проклятого.
Полуэльф же казался не до конца ожившей статуей, холодной, бесстрастной, настолько потусторонней, что это пугало сильнее молний и проклятий. Подобное зло не укладывалось в голове, но достаточно было один раз заглянуть в эти глаза, чтобы больше не сомневаться - Арлану нет места среди живых. Но Салин не видел короля - тот потребовал, чтобы Корвин высадил его не заходя в поселок, в другой бухте, вечером, и сразу же исчез в лесу. Корвин простоял ночь на якоре, а с первыми же лучами солнца отправился за Тэйрин, радуясь, что избавился от проклятого груза:
- Не в хвосте дело! А в том, что маг он там, эльф или бог, все одно - нежить! И ничего ему среди людей делать. Я потому и согласился его сюда привезти, что назад не повезу. И у вас второго шанса не будет, эти земли отныне запретные.
Салин почесал макушку: вон оно как... без грузов с большой земли тяжеловато придется, первое время особенно. Да и половина парней в деревне еще неженаты, невест ждали весной, а теперь когда еще им жены подрастут... Но бежать? Снова лишиться дома из-за эльфов?! И он огрызнулся сердито:
- Нет уж, ваше сиятельство! Чтобы мы из-за какого-то эльфийского сына свои дома бросили да бежали? Не много ли ему чести? Вы эту землю сами нам подарили, взамен той, что эльфы сгубили, здесь мы и останемся. А если ваш куцехвостый сюда пожалует, найдем, чем встретить! - В глазах юноши взлетели отблески давнего пламени, пожравшего его родную деревню, и он уже спокойней добавил, - повстречался мне как-то один человек мудрый, сказал, что во имя умерших не убивать надо, а жить. Вот мы и живем, детей растим, землю пашем. У наших сыновей и дочерей их имена. Сбежать сейчас - все равно что на их могилы плюнуть!
Корвин понимал:
- Ну что ж. Ждать я не могу, мы и так попадем в самую непогоду. У вас есть время до вечера. Если кто решит - возьму на борт.
- А герцогиня как же? - Салин все собирался спросить повежливее, но слов не подобрал, и брякнул прямо в лоб:
- А герцогиня возвращается со мной, - не терпящим возражений тоном ответил герцог.
***
Тэйрин стояла перед ним, и смотрела через его плечо на океан: волны набегали на плотный мокрый песок и отбегали назад, не оставляя следа. Она молчала, он тоже молчал, внезапно растеряв все слова. В пути Корвин много раз представлял себе их разговор, перебирал фразы: вот я скажу, потом она ответит, потом снова я, потом она, и заканчивалось все каждый раз поцелуем, долгим, кружащим голову, таким, как в первый, безмятежный год их совместной жизни. И позабыв обо всем, спросил, как в омут с головой:
- Ты все еще любишь меня? - Не зная, что делать, если она скажет "нет", но больше не в силах выносить сомнения.
Она молчала, долго, так долго, что он уже перестал ждать и опустил голову, понимая, что сейчас прозвучат те самые слова, и будет невыносимо больно. Но лучше уж так, чем медленно отрывать себя от нее, сдирая кожу.
- Ты переплыл море, чтобы спросить?
- Да.
- Да.
- Да?
- Да. Я все еще люблю тебя. Я пыталась перестать, но убить любовь куда сложнее, чем человека. Достаточно одного удара, чтобы умереть, а любовь издыхает годами, мучается, болит, сбрасывает старую кожу, переливается в детей, но продолжает жить.
- Мы должны вернуться. Корабль не может ждать, а других не будет.
Она усмехнулась грустно:
- Я люблю тебя и поэтому не вернусь. Прости. Я хочу сохранить то, что еще осталось в моей памяти, а ты убиваешь эту любовь ежечасно, каждым словом и жестом.
Он мог бы напомнить ей, что их сыну нужен отец, рассказать о том, что произошло в столице, о проклятом короле, объяснить, почему эти земли отныне станут запретными, но вместо этого сам того не ожидая вдруг рассмеялся:
- Тогда я остаюсь здесь. Так даже лучше - ты не сможешь опять от меня убежать, разве что в лес, но там я тебя найду.
- Но ведь это последний корабль!
- Я не передумаю.
- А как же твои земли?
- Они не мои. Пускай вернутся к кому-нибудь из твоих кузенов.
- А наш сын?
Корвин махнул рукой в сторону леса:
- Ему земли хватит!
Тэйрин опустила голову ему на грудь, он прижал к себе женщину, зарылся носом в ее волосы, жадно вдыхая родной запах. У них все будет хорошо, если только... если только Проклятый не вернется из этого леса. Если же Аред воспрянет в Мощи своей... ну что же, сказки обычно так и заканчиваются: "...и умерли в один день". Он примет и это.
***
Они шли по лесу долго, продираясь сквозь бурелом. Ларион не смотрел под ноги, шел напролом, по сторонам он тоже не смотрел, что Мэлина несколько беспокоило - эту часть леса местные избегали, хотя толком и не знали, почему. Но чем дальше они углублялись в чащу, тем сильнее ныло в области затылка тупое предчувствие: нельзя, запретно, поверни назад! От предчувствия маг отмахнулся - и без того понятно, что ничего хорошего их не ждет, но настороженно осматривался, замыкая их маленький отряд.
К вечеру они вышли к лесному пруду: в черном неподвижном зеркале воды отражались деревья. Было тихо, ни шороха, ни звука... слишком тихо для лесной глуши. Вокруг пруда лежал нетронутый слой опавшей листвы - звери не приходили сюда на водопой, птицы не вили гнезда, даже ветер, похоже, старался не беспокоить застывшие кроны. Мэлин глубоко вдохнул:
- Мне это не нравится.
Ларион остановился, словно наткнулся на невидимый барьер:
- Это здесь.
- Что здесь? Ворота на тот свет? Я ничего не вижу.
- Это здесь, но он не пускает меня! - Юноша вскинул руки, и Мэлин увидел, как на кончиках его пальцев запрыгали алые искры.
Пока они спорили, Далара подошла к берегу и не задумываясь шагнула в воду. Мэлин рванулся за ней, ухватил за ворот и рывком оттащил в сторону:
- Ты с ума сошла?
Но прежде, чем она успела ответить, по зеркальной глади пошла рябь, и глубокий женский голос произнес:
- Доступ подтвержден.
Рябь усилилась, волны взметнулись и разошлись в стороны. Образовавшаяся тропа протянулась к черному провалу двери - прямоугольный проем, ведущий в никуда в мановение ока вырос как из-под земли. Далара высвободила платье из пальцев Мэлина и шагнула вперед:
- Идем.
- И вода сомкнется у нас над головами? Ты хоть плавать умеешь?