Несколько раз мне встречались кучки греллов, где-то по пять или шесть мосек. Они занимались важнейшим делом своей жизни - грабили покойников. До такой степени увлекались, что даже не слышали свиста стрел. Стрелы, конечно, были мои. Хоть как-то отомщу за род человеческий! Пускай я не знала тех рыцарей, которых мохнатые парнишки перепутали с бифштексом, но они всё же были людьми, а не этими… представителями полуразумной расы. Стрелы я всё так же забирала с собой, по тем же причинам, что и раньше. Да и на Кеввини негоже стрелки переводить.
И вот, наконец, передо мной вырос искомый шатёр. Из него доносился специфический визг, а охрана, без которой не обходится ни одна претензия на тюрьму, громко ржала. Всего лоботрясов было четверо, двое у входа и по одному по периметру. Сперва я примерилась подстрелить охрану (вон как наловчилась с луком обращаться!) и достала было стрелу, как вдруг меня будто током ударило.
Я говорила, что изнутри визжали и кричали о помощи. Но не по-гномьи, не по-всехнему, что меня Фрекатта обучил. Нет! Кричали на моём родном языке. Из моего мира! И забодай меня комар, если я не узнала этого голоса!
–Что тут происходит? Я в шоке!
Есть только один человек в обоих мирах, который так говорит. Лиза, моя одногруппница. В общем, она неплохая девчонка, но немного избалованная. Скажем, типичная Beverly Hills Girl[3]. Читает она в основном журналы мод и косметические каталоги, разговаривать любит о шмотках и розовых сумочках и боится сделать лишний шаг. "А вдруг устану?…" Правда, мне кажется, что она нарочно старается выглядеть глупее, чем она есть на самом деле. Зачем ей это надо? Ну, наверное, есть причина. Просто у мамы она единственная дочка, любимая "принцесса". В детстве её баловали все, кому не лень. Как говорится, жил да был маленький такой, розовый поросёночек, и рос он, рос… а теперь что выросло, то выросло. Переделывать поздно. Похожа Лиза на куклу Барби - блондинка, губки бантиком и всё такое. А ещё у неё есть жених, он просто душка. Его зовут Алик, он работает врачом на "Скорой". Признаюсь, хорошая пара. Алик постоянно берёт с меня слово, что за Лизой буду приглядывать и обязательно ограждать от мужиков, которые, по его мнению, всегда вьются вокруг неё. Ага, щас! Может, она и умнее, чем пытается казаться, но сама с греллами точно не справится. Итак, приступим.
Начала я с того, что сняла бокового грелла стрелой в левый глаз, взяла его "косу" и втихаря подкралась к его соседу. Интересно, их оружие действует по тому же принципу, что и похожий сельскохозяйственный инструмент? Проверим. Замахнуться, отпустить… и голова катится по земле.
Острый, мать его!
С теми двумя, что стояли на входе, пришлось повозиться подольше. Ближнего - мечом, дальнего - косой. Эх, ма! Видел бы меня наш сержант, сразу бы к званию приставил!
Ну вот, путь свободен. Я зашла в шатёр и за ширмой из какой-то вонючей шкуры нашла тех, кого искала. И глазам своим не поверила. Господи! Это на самом деле Лиза. Но, скорее всего, ночёвки в Изменчивом Лесу она не избежала. Помнится, Дуган говорил, что там, среди пленников, есть гном. Так вот, этим гномом была Лиза.
Я это поняла, хотя верить не верилось. Волосы у неё стали чуть темнее (ага, не впрок тебе пошло мелирование!), зато пошли волнами, и исчезли её известные всему институту прыщи. Известные не потому, что шибко заметные, а потому, что каждый раз в сортире перед зеркалом она воет от ужаса: "У меня такой прыщ!", так что слышно даже глухому сторожу. Короче, девочка на лицо стала вполне ничего, узнаваемо. Но остальные параметры претерпели ОЧЕНЬ существенные изменения. В институте Лиза была сантиметров на шесть-восемь повыше меня. Теперь же передо мной находилось существо, возвышающееся над землёй где-то на метр тридцать, к тому же страшно худющее. И все её хвалёные шмотки болтались на ней, как тряпка на сломанной швабре. Стройность - это как водка: она, знаете ли, тоже хороша в меру. Лиза прямо-таки утонула в своих рукавах. Зрелище, надо сказать, презабавное.
А затем я посмотрела в сторону и едва не рухнула на месте. Или у меня глюки, или рядом с Лизой сидит Ника!
Ника - староста нашей группы и единственная из всех, кто ещё собирается поступать в аспирантуру. Ни единой четвёрки за все четыре года, первые места по лёгкой атлетике - и куча комплексов. Она всерьёз считает себя некрасивой (а это далеко не так) и при этом совершеннейшей бездарью. Сколько лет пытались её перевоспитать - ноль реакции. Ну как можно до такой степени себя не любить? А ведь у нас с ней много общего… Например, интерес к Италии и футболу. Мы даже на чемпионат Европы собирались и поехали бы, если бы скопили достаточно презренных бумажек. Вот и пришлось смотреть чемпионат от звонка до звонка по телевизору. Откровенно говоря, не очень-то много мы потеряли… И вроде бы не очень-то она изменилась…
Никогда не понимала, что именно в себе она так не любит. Черты лица правильные, но не изнеженные, волосы густые, глаза цвета крепкого чая, и фигурой не похожа на доску. Да плевать на внешность, в этом ещё можно человека переубедить. А как быть с оценкой собственного интеллектуального уровня?
Стоит ей неправильно поставить ударение во время чтения заковыристого текста, и сразу же она - хуже всех. Ну а если, оборони Создатель, кто-то ещё не сделал подобной ошибки, в коридоре начинается психоз, изредка со слезами и глубокими истериками. Но это так, издержки производства. Большую часть времени Ника - верный друг, не подведёт, всегда даст списать. А вдобавок она часто грезит о древних эпохах, когда в мире правили короли-воины и отстаивали свои права с мечом в руке, а иногда и без оного. Да-а… если кому и понравилось бы здесь жить в роли этой… как её там… Солле?… так это Нике. Жаль, кто-то наверху решил иначе.
Положим, я удивилась, увидев их в грелльском шатре. Но как удивились они, описать нельзя. Это надо было видеть.
–Рита? - в один голос воскликнули они.
–Кто ж ещё это может быть? Понимаю, я на себя сейчас не слишком похожа, но даю гарантию, что я - это я. Кстати, не сочтите за наглость, но что вы делаете в этом месте?
–А ты? - Лиза вздрогнула. - Что с тобой случилось? Что вообще происходит?! А где охрана? И вообще… ну, эти…
–Те скудоумные греллы? - я вытащила нож (вчера стащила со стола у Кеввини) и разрезала держащие их верёвки. - Пляшут с чертями мазурку, если, конечно, для таких нашлось местечко в аду. А вот вам тут совершенно нечего делать. Мне, впрочем, тоже. Разминаемся и в темпе уходим. Ника?
Она встала, и я заметила, что всё же ошиблась насчёт её везучести по поводу Изменчивого Леса. Её глаза потемнели до тёмно-карего оттенка, волосы стали виться и доросли до пояса, даже длиннее, чем у меня сейчас. И к тому же она стала гораздо стройнее, возможно, даже в ущерб фигуре. Правда, не так, как Лиза. Этот Лес, наверное, надо запатентовать как лучшее в мире средство для похудения: пока что никого дриады не наградили килограммами, а, наоборот, избавляли от них. А что, если туда дистрофика привести? Нет, неужели и после этого Ника будет утверждать, что "не вышла харей"?
–Ты… их убила?
–А что, надо было обнять и поцеловать?
–Не пори чушь!
–И не буду пороть. Я против жестокого обращения с животными.
–Ну ты рубанула фишку! Ты ж тогда, на той ферме, на практике, даже того кролика убить не могла!
–То-то и оно. Одно дело - ни в чём не повинный кролик, другое - людоеды поганые. Впрочем, ты, как всегда, права. Я меняюсь независимо от своего желания. Ну что, идём? Однако предупреждаю: таких херувимов поблизости - целая армия, и придётся пробираться тайком, без лишнего геройства. В следующий раз будет трудновато уйти.