Рваные туманные полосы, растянувшиеся через весь парк, начали уплотняться. Они сплетались, облекались
в призрачный силуэт. Сначала на лиственном покрывале появились босые стопы, слегка прикрытые белоснежным шлейфом. Потом из дымки ветер выткал стянутый узким лифом тонкий стан, изящные руки в кружевных перчатках, исцарапанные узенькие плечи. Вот из тьмы проявились вьющиеся седые волосы, струящиеся в морозном вихре подобно водопаду. И наконец, я увидела красивое неживое лицо.
Вдох, и дух очутился совсем близко. Я отступила, поежившись от страха, когда узнала в выступившей из тумана мертвой женщине Каролину. Ее яркие красно-коричневые глаза смотрели на меня с тоской и непониманием. В ее взгляде я увидела дикое желание мне что-то сказать, но, увы, у нее не было рта. Она протянула ко мне руку. Я сделала еще один шаг назад. Между собой призраки общаются ментально — мысленно, глядя друг другу в глаза. Но чтобы поговорить с живым, нужно его коснуться. Однако любое подобное прикосновение чревато смертью живого или умершего. В данном случае либо я стану частью тумана, либо мертвая Каролина растает во мгле, как снег весной. Мне не хотелось ни того, ни другого. Дух же продолжал наступать. Он шевелил длинными пальцами, пытаясь достать меня, босые ноги едва не наступали на кроссовки. Меня била крупная дрожь, подошвы скользили по влажной листве. Нужно было бежать без оглядки, но я не могла оторвать взгляд от темных глаз, наполненных нестерпимой мукой. В итоге я поскользнулась и рухнула наземь. Каролина нависла надо мной. Закрывшись от призрака руками, я отчаянно вспоминала все известные мне отпугивающие знаки или слова. Но ничего не приходило на ум, словно кто-то стер все мои магические навыки.
Я уже ощутила, как щека покрывается мелкими трещинами, будто лопнувший лед. Услышала в своей голове далекое: Сын, — как внезапно поднялся ураган, воронкой закружил листья, отгородив меня от Каролины. Колючий ветер хлестал по щекам, швырял в глаза острые капли бури, выталкивал меня из парка.
Я упиралась, цеплялась пальцами за вязкую землю, ломала ногти о твердые стволы деревьев. Но стихия не сдавалась, грубыми толчками отбрасывая меня в дымчатую пустошь. Мир перестал существовать. Все предметы слились в единую бесформенную массу, словно размазанный на холсте рисунок. Ураган звенел в ушах металлическим скрежетом, воровал дыхание и саму жизнь. Не в силах сопротивляться я упала навзничь, утонула в сухих резных листьях.
Серое осеннее небо, пронизанное ослепительными вспышками грозы, стало последним, что я видела.
Реальность исчезла.
А когда я снова открыла глаза — над головой висело тоже живое сизое марево и что-то холодное тыкалось в плечо. Я повернула голову и обомлела — рядом лежал матерый белоснежный волк. Его острые уши напряженно топорщились, в синих глазах таяли снежинки, из горла доносился тихий устрашающий рык, а на массивной шее перетекал змеей дымчатый ошейник.
— Ты… — выдохнула я, пальцами осторожно коснувшись его холки. Погладила. Волк дернул ухом и снова ткнулся носом в руку. Влажный и холодный.
— Как ты здесь оказался? — я заглянула в его умные глаза, пытаясь найти ответ, как раньше. Но тщетно. Либо зверь не хотел со мной разговаривать, либо что-то сдерживало его. Ошейник!
В прошлую нашу встречу на волке не было ошейника. Только так он мог со мной разговаривать. Только так его сущности были неразделимы. Значит, кто-то разорвал эту связь. Кто? Зачем?
Волк зарычал и одним резким движением перепрыгнул через меня. Я резко вскочила, а за спиной туман зашипел и отпрянул от дикого и, несомненно, живого зверя. Шорохи рассеялись, марево сгустилось отдельными облачками, пропуская неестественно яркую для этого места синеву неба.
Волк зафырчал, вернулся ко мне, сел напротив, слегка склонив набок голову. В его умных глазах читалась невыносимая боль и отчаяние. Лапой он дернул ошейник и заскулил, облизывая обожженную шерсть. Я
подошла ближе. Две тонкие змеи обвивали шею волка: алая, что кровь, и черная, будто зола. Переплетенные между собой, они все время скользили, завиваясь новыми кольцами, шипя и раня волка. Ему было невыносимо больно. Ему и Максу. А еще я знала точно — чем туже свивался ошейник, тем ближе подкрадывалась смерть к единственно любимому мной мужчине. Я не могла этого допустить. А для этого мне необходимо вернуть волка обратно — в тело и душу моего нефелима. И я знала только один способ — снять с него этот проклятый ошейник. Но когда я приблизилась к волку, тот отошел от меня и замотал башкой, не желая, чтобы я делала задуманное. Значит, понимает, слышит мои мысли.