– Нам ордер не нужен. Мы шли не тебя арестовывать, а кое-кого другого, – хмыкнул майор, не спеша откинулся на спинку стула и протянул с некоторой иронией: – А ты так, под замес попал. Случайность. Такое бывает. Пришлось взять тебя под нашу защиту.
– Защиту?!
– Да. Защиту, – повторил майор. – Спасибо можешь не говорить. Это наш долг – служить и защищать.
– Вы издеваетесь, что ли?! – Всякое волнение у Тимохина прошло, сменившись невесть откуда взявшейся злостью. – Вы хоть отдаёте себе отчёт, что, притащив меня сюда против моего желания, нарушили российское законодательство и мои конституционные права? Вы нанесли мне психологическую травму, вы разрушили мою репутацию. Вы хоть представляете, что теперь скажут обо мне в офисе? А если меня вообще уволят?!
Майор даже не моргнул глазом, оставаясь невозмутимым, как статуя Давида. И это бесило ещё больше. Тогда Александр переключился на стоящего у стены психолога:
– Вот вы, доктор… кстати, Борменталь – это ваше настоящие имя? Или прозвище, которое вы бесстыже слямзили у Булгакова?
Тот усмехнулся и спокойным, даже каким-то заботливым тоном ответил:
– Александр Васильевич, вам лучше всего сейчас успокоиться. Поверьте, злостью, грубостью и нахрапом вы ничего не добьётесь. В ваших же интересах провести с нами конструктивную беседу. Повторяю, именно беседу. Это позволит составить планы о вашем дальнейшем статусе и наших действиях относительно вас. Поэтому вздохните поглубже, подумайте о чём-то приятном и просто постарайтесь без всяких эмоций выслушать наши вопросы и так же спокойно на них ответить.
Взгляд доктора гипнотизировал, мягкий голос убаюкивал, изгоняя злость, сменяя её какой-то лёгкой беззаботностью. Александр почему-то стал воспринимать своё нахождение в допросной как некую досадную ерунду, не стоящую серьёзных переживаний. По примеру майора он откинулся на спинку стула, закинул ногу на ногу, сцепил на колене руки в замок и постарался максимально расслабиться.
– Что ж! Беседа так беседа. Валяйте, спрашивайте. Но сперва, будьте любезны, гражданин майор, напомните, как ваша фамилия? А то я только первые две буквы помню – «Су», но как-то неудобно величать вас на китайский манер.
– При вашем состоянии большое везение, что вы вообще хоть что-то помните.
– Ого! Уже на «вы». А ведь в начале беседы вы мне тыкали.
– Приношу свои извинения. – В голосе майора, однако, раскаяния не слышалось. – Фамилия моя Сулинов, зовут Анатолий Викторович. Теперь, если все условности соблюдены, можем приступить непосредственно к разговору.
– А как же доктор? – прервал его Саша. – Разве он не представится полностью?
Майор нахмурился, а психолог поспешил вмешаться:
– Борменталь, этого вполне достаточно. И кстати, вы правы, это псевдоним, взятый из повести Булгакова.
– Так отчего всего лишь доктор? Могли и профессором Преображенским назваться.
– Увы, я довольно скромен и считаю себя пока недостойным такой чести.
– Так! Вы уже закончили обмен любезностями? – прорычал майор, теряя терпение.
– Вполне, – снизошёл Александр. Ему понравилось, что бастион невозмутимости дал слабину. – Я готов, спрашивайте.
Сулинов смерил его строгим взглядом, как бы проверяя, действительно ли тот готов, и, вновь облокотившись на стол, приступил к делу:
– Гражданин Тимохин, – назвав Сашу по фамилии, он давал понять, что игры кончились, началась официальная часть, – что вы помните о моменте вашего задержания?
– Так всё-таки «задержание», а говорили, что ловили другого, а меня типа под защиту взяли. Ага?
– Отвечайте на поставленный вопрос! – Майор Сулинов перешёл на тон, отбивающий всякое желание пустословить.
– Хорошо-хорошо! Про моё задержание я почти ни… э-э-э… хм… ничего не помню. Воспоминания обрываются на том, как вы, Анатолий Викторович, подошли ко мне со своими ребятами. Дальше всё, финиш. Пустота. Провал в памяти, как будто меня по башке звезданули. Кстати, может, так и было, может, вы применили по отношению ко мне рукоприкладство?
– Нет, вас никто не бил.
– Тогда почему же я…
– Следующий вопрос, – прервал его майор. – У вас довольно распланированная, однообразная жизнь разъездного офисного сотрудника. Но припомните, в последний месяц не происходило ли с вами каких-нибудь странностей, выбивающихся из общей картины?
– А что вы называете странностями? – опешил Тимохин.
– Да всё что угодно. Всё, что выбивается за рамки вашего повседневного уклада.
Саша примолк. До него всё ещё не доходило, о каких странностях его спрашивают. Что может выбиваться из его уклада? Прилёт инопланетян? Встреча в бассейне с Несси? Или пикник в парке «Аркадия» со снежным человеком?