— Этого ты не знаешь.
— Разумеется, именно на этом и строится вся защита Изахи Баха — наличие преступных намерений доказать невозможно; тем не менее, все мы прекрасно знаем, что ни один палестинец не станет нарушать границу только лишь для того, чтобы навестить свою тетушку и кузенов.
— Кто знает...
— Паула, я тебя умоляю... Как ты можешь такое говорить — ты, работающая в Министерстве обороны!
— Именно поэтому я знаю, что необходимо учитывать все версии, даже самые сумасбродные и нелепые. В любом случае, Вади тебя не обманывал.
После этого я долго ничего не знал ни о брате Августине, ни о Вади. К тому времени я потерял своего сына Юваля в войне 73 года. Мы с Паулой были убиты горем; никто не готов потерять ребенка. Вади в этой войне потерял не только старшего сына, но и следующего, погибшего при нападении палестинцев на взвод израильских солдат, что патрулировал берега реки Иордан.
К тому времени я уже вышел в отставку и начал читать лекции в университете. Я помню слова одного профессора о войне; тогда они проскользнули мимо моего внимания, но теперь я всякий раз вздрагиваю, когда вспоминаю о них. Он тогда сказал:
— У меня трое сыновей, и я знаю, что в любую минуту могу потерять любого из них. Если такое происходит с другими, то почему не может случиться со мной?
Именно это случилось со мной и Паулой: мы потеряли сына.
Юваль был совсем молодым солдатом: ему едва исполнилось двадцать лет — возраст, в котором надлежит учиться, а не бегать с автоматом наперевес.
Отправиться в путешествие предложила Паула.
— Думаю, нам пойдет только на пользу, если мы прокатимся за границу.
Я возразил, сказав, что даже если мы уедем за многие тысячи километров, это все равно не спасет от мыслей о погибшем Ювале. Паула на меня рассердилась.
— Ты что же, думаешь, что я могу забыть сына? Я хочу уехать лишь для того, чтобы не утонуть в своем горе. Мне нужно уехать куда-то, где нет этой бесконечной войны. Только этого я и хочу, и ничего больше.
Наши дети, Аарон и Гедеон, предложили поехать в Мадрид. В свое время я им рассказывал о своей поездке в Испанию вместе с родителями, и теперь они решили, что будет очень здорово, если мы посетим эту страну.
Паула как раз собирала чемодан, когда вдруг вспомнила о просьбе Вади найти женщину по имени Элоиса.
— Теперь, когда мы все равно едем в Мадрид, думаю, мы могли бы попытаться, — предложила Паула.
— Да ни за что на свете! — возмутился я. — Как тебе такое в голову пришло? Думаешь, меня хоть сколько-нибудь волнует, что Вади влюбился в какую-то испанскую докторшу и сделал ей ребенка? У него там своя жизнь, а мы здесь должны жить своей.
Думаю, что я так до конца и не узнал мою Паулу. Она поразила меня еще тогда, когда я узнал, что она работает аналитиком в Министерстве обороны, и не переставала удивлять до конца жизни. Я прямо-таки терялся, глядя, с какой легкостью она решает любой вопрос, не обращая внимания на предрассудки. Она обладала уникальной способностью «влезть в чужую шкуру», как она сама это называла; быть может, благодаря этой способности она и стала таким хорошим аналитиком.
— Думаю, ты сможешь немного отвлечься, если попытаешься выяснить, что случилось с той девушкой, — предложила она.
Я сопротивлялся, как мог, но в конце концов все же уступил и отправился на поиски брата Августина, ничего не сказав об этом Пауле. Я нашел его все в той же старой школе, где он когда-то вместе с Вади обучал детей. Казалось, он нисколько не удивился при виде меня.
— Так что же, вы все-таки решили помочь своему старому другу? — спросил он вместо приветствия.
Меня, конечно, разозлила самоуверенность этого монаха, вообразившего, будто я еду в такую даль исключительно ради Вади. Хотя, с другой стороны, зачем бы еще я к нему пожаловал?
Я объяснил ему, что собираюсь в Мадрид и, если он расскажет мне подробнее об Элоисе, я постараюсь ее найти, но подчеркнул при этом, что ничего не могу обещать.
Брат Августин сообщил то немногое, что он знал об Элоисе: лишь адрес, на который Вади отправлял письма, а потом они возвращались к нему, так и не вскрытые.
Паула оказалась права: пребывание вдали от Израиля пошло нам на пользу. Мы не переставали вспоминать о Ювале, но, по крайней мере, начали высыпаться по ночам, не слыша рева сирен воздушной тревоги. Не прошло и недели, как Паула напомнила о моем обещании найти Элоису. К тому времени мы успели посетить Толедо, Аранхуэс и Эскориал, а также музей Прадо.
К моему удивлению, Паула отказалась сопровождать меня по адресу, который дал брат Августин.