— Будет лучше, если я немного погуляю и присмотрю подарки для наших мальчиков, — сказала она.
Просто удивительная женщина! Ведь это она убедила меня поискать Элоису и при этом дала понять, что это — мое прошлое и касается только меня.
Тот дом находился в фешенебельном районе Мадрида, недалеко от гостиницы «Палас», где мы остановились.
— Ну как же! Саламанка — лучший в Мадриде район! — воскликнул таксист, когда я назвал ему адрес; я в душе порадовался, что не забыл сефардского наречия — родного языка моей матери, на котором она говорила со мной и Далидой.
Когда же я нашел заветный дом, вежливый швейцар сообщил, что никакая сеньорита Элоиса Рамирес здесь не живет, хотя он сам служит здесь не так давно — всего пару лет.
— А впрочем, погодите, — припомнил он. — Какие-то сеньоры Рамирес действительно живут на пятом этаже, дверь налево.
Я поднялся на лифте на пятый этаж. Я сильно нервничал, подозревая, что в той квартире обнаружатся какие-то совершенно посторонние люди, которые понятия не имеют ни о какой Элоисе — возлюбленной Вади.
Дверь мне открыла горничная, которая действительно заявила, что Элоиса здесь не живет. Сам не знаю почему, но я попросил сообщить о моем приходе хозяйке. Горничная немного поколебалась, но потом все же провела меня в гостиную и попросила подождать. В скором времени передо мной явилась пожилая женщина, опрятно и со вкусом одетая, с седыми волосами, уложенными на затылке в узел.
— Чем могу помочь? — осведомилась она.
— Извините за беспокойство, я ищу Элоису Рамирес.
Она окинула меня беглым взглядом, и я заметил, как в ее глазах мелькнула тень сомнения.
— Прошу прощения, я действительно сеньора Рамирес, но никакая Элоиса здесь не живет, — сказала она.
Я ей не поверил. Не знаю почему, только я не поверил ни одному ее слову.
— Мне известно, что несколько лет назад она была в Иордании — работала там врачом в лагере для беженцев. Потом она заболела, и мать увезла ее обратно в Испанию.
— Кто вы такой? — спросила она, уже не отрицая, что знает Элоису.
— Друг одного ее хорошего друга.
— А с ней вы не знакомы? — в голосе женщины прозвучала ирония.
— Нет, не знаком, — сеньора Рамирес начала меня раздражать.
— Сожалею, но ничем не могу вам помочь, — сказала она. — Здесь нет никакой Элоисы.
В эту минуту отворилась дверь, и в гостиную вбежала очаровательная малышка, которая с детской непосредственностью бросилась к хозяйке и потянула ее за руку.
— Бабушка, пойдем со мной!
Мы с хозяйкой молча смотрели друг на друга; она — с надменным вызовом; я — с торжеством человека, раскрывшего ее обман.
— Простите, мне не хотелось бы вас беспокоить, хотя я не понимаю, зачем Элоиса дала этот адрес... А главное, совершенно не понимаю, почему мы до сих пор не получили от нее никаких вестей.
— Ничего не знаю, — ответила женщина. — Послушайте, я сожалею, что не смогла вам помочь, но сейчас я прошу вас уйти.
До сих пор удивляюсь, как я смог решиться сказать то, что сказал в следующую минуту:
— Итак, эта девочка — дочка Элоисы и Вади Зияда. Вы никак не посмеете этого отрицать, она похожа на своего отца, как две капли воды.
Женщина ахнула и тут же велела девочке выйти:
— Мари-Анхелес, иди-ка поиграй, я сейчас приду.
Девочка беспрекословно послушалась. Мы с хозяйкой остались наедине; я стоял, не смея больше произнести ни слова.
— Чего вы хотите? — спросила она.
— Я всего лишь хочу знать, что стало с Элоисой и ребенком, которого она ждала.
Тут снова открылась дверь, и вошел пожилой мужчина, постарше хозяйки. Они встревоженно переглянулись.
— Поверьте, мне от вас ничего не нужно, — поспешил я их успокоить. — Я вовсе не хочу создавать какие-то проблемы. Даю слово.
— Кто вы такой? — прозвучавшие в его голосе властные нотки при всем желании не позволили бы мне уклониться от ответа.
— Меня зовут Изекииль Цукер, я профессор Иерусалимского университета. Много лет назад мы с Вади Зиядом были большими друзьями. Он просил меня, если я когда-нибудь буду в Мадриде, разузнать, что сталось с Элоисой.
— Еврей дружит с арабом! — возмущенно воскликнул он. — И вы хотите, чтобы я вам поверил?
— Понимаю, в это трудно поверить, но мы действительно были друзьями. Только очень давно, в детстве, еще до войны сорок восьмого года. Вади Зияд хочет всего лишь знать, что случилось с Элоисой и... какова судьба его ребенка.
— Сядьте, — велел мужчина.
— Нам нечего вам сказать, — вставила его супруга, но тот посмотрел на нее таким грозным взглядом, что она замолчала.