Сольнес. Гм... в этом смысле мне, пожалуй, никогда и не выздороветь.
Рагнар тихонько приотворяет маленькую угловую дверь слева, в
то время как Хильда переходит на середину комнаты.
Рагнар (увидев Хильду). Ах... извините, господин Сольнес... (Хочет уйти.)
Сольнес. Нет, нет, останьтесь. И кончим это дело.
Рагнар. Ах, если бы!..
Сольнес. Вашему отцу не лучше, я слышал?
Рагнар. Отцу все хуже и хуже. Потому я и прошу вас... умоляю... напишите доброе слово на одном из этих чертежей! Чтобы отец мог прочесть это, прежде чем...
Сольнес (с горячностью). И не заикайтесь мне больше о ваших чертежах.
Рагнар. Вы просмотрели их?
Сольнес. Да, просмотрел.
Рагнар.И они никуда не годятся? И я, верно, тоже?
Сольнес (уклончиво). Оставайтесь у меня, Рагнар. Условия по вашему желанию. Вы сможете жениться на Кае. Зажить без забот. Может быть, даже счастливо. Только не думайте строить сами.
Рагнар. Да, да... так, значит, и придется пойти сказать отцу... Я обещал ему... Так и сказать ему, перед смертью?
Сольнес (содрогаясь). О-о! Скажите ему... скажите ему, что хотите. Самое лучшее - ничего не говорите. (С внезанным порывом.) Не могу я поступить иначе, Рагнар!
Рагнар. Так вы позволите мне взять чертежи обратно?
Сольнес. Берите, берите их! Вот они на столе.
Рагнар (идет к столу). Благодарю.
Хильда (кладет руку на папку). Нет, нет, оставьте.
Сольнес. Зачем ?
Хильда. Я тоже хочу посмотреть их.
Сольнес. Да ведь вы уже... (Рагнару.) Ну, пусть они полежат здесь.
Рагнар. Извольте.
Сольнес. И ступайте сейчас же домой к отцу.
Рагнар. Придется, видно.
Сольнес (почти с отчаянием). Рагнар, не требуйте от меня невозможного! Слышите! Не требуйте!
Рагнар. Нет, нет. Извините... (Кланяется и уходит в маленькую дверь.)
Хильда (идет и садится на стул у зеркала, сердито глядя на Сольнеса). Это было ужасно гадко с вашей стороны.
Сольнес. И вам так кажется?
Хильда. Да, безобразно, гадко! И бессердечно, и зло, и жестоко.
Сольнес. Ах, вы не понимаете моего положения.
Хильда. Все-таки... не вам быть таким.
Сольнес. Вы же сами недавно сказали, что только я один должен иметь право строить.
Хильда. Так могу говорить я, а не вы.
Сольнес. Я тем более. Я ведь недешево купил свое место.
Хильда. Ну да. Ценой какого-то семейного уюта... как вы это называете... и тому подобного.
Сольнес. И своего душевного спокойствия вдобавок.
Хильда (встает). Душевного спокойствия! (С чувством.) Да, тут вы правы!.. Бедный строитель, вы ведь воображаете, что...
Сольнес (с тихим, клокочущим смешком). Присядьтека опять, Хильда, да послушайте, - рассказ будет забавным.
Хильда (садится; напряженно). Ну?
Сольнес. Это такая пустяковая, смехотворная история. Ведь всего и дела было, что трещина в дымовой трубе.
Хильда. Только и всего?
Сольнес. Да, вначале. (Придвигает стул ближе к Хильде и садится.)
Хильда (нетерпеливо, хлопая себя рукой по колену). Так трещина в дымовой трубе, значит!
Сольнес. Я заметил эту трещину еще задолго до пожара. Каждый раз, как мне случалось бывать на чердаке, я смотрел, тут ли она еще.
Хильда. И она была?
Сольнес. Да. Никто кроме меня не знал о ней.
Хильда. И вы никому ничего не говорили?
Сольнес. Нет, не говорил.
Хильда. И не подумали велеть, чтобы ее заделали?
Сольнес. Думать-то думал... Но дальше этого не шел. Каждый раз, как я хотел заняться этим, словно кто останавливал меня. Ну, не сегодня, думалось мне,- завтра. Так до дела и не дошло.
Хильда. Да зачем же вы так мешкали?
Сольнес. Затем, что я все раздумывал... (Медленно и понизив голос.) А что если благодаря этой небольшой черной трещине в дымовой трубе я выдвинусь... как строитель...
Хильда (глядя перед собой). Да... в такой мысли должно быть что-то захватывающее.
Сольнес. Донельзя захватывающее, совсем непреодолимое. Ведь ничего, казалось мне, не могло быть легче и проще. Мне хотелось, чтобы это случилось в зимнее время. Незадолго до обеда. Я бы отправился с Алиной покатать ее на самках. Прислуга вся дома и.., жарко натопила бы печки...
Хильда. День, значит, предполагался ужасно холодный ?
Сольнес. Да, этак... морозный. И они желали бы угодить Алине... чтобы ей было потеплее, когда она вернется с холода.
Хильда. Ну да, - она, верно, очень зябкая.
Сольнес. Именно. На возвратном же пути мы заметили бы дым.
Хильда. Только дым ?
Сольнес. Сначала дым. Но когда мы подъехали бы к садовой калитке, старый домина уже пылал бы со всех концов... Так вот как мне хотелось.
Хильда. Господи! И почему бы этому не случиться именно так!
Сольнес. Да вот то-то и есть, Хильда.
Хильда. Но послушайте, строитель. Вы вполне убеждены, что пожар произошел именно от этой небольшой трещинки в трубе?
Сольнес. Напротив. Я вполне уверен, что трещина была тут ни при чем.
Хильда. Что такое?!
Сольнес. Как вполне выяснилось потом, пожар начался в гардеробной-совсем в противоположном конце дома.
Хильда. Так что же вы сидите и городите тут о трещине в дымовой трубе!
Сольнес. Позвольте мне еще поговорить с вами, Хильда?
Хильда. Только если вы намерены говорить
разумно...
Сольнес. Попробую. (Придвигает свой стул ближе.)
Хильда. Выкладывайте все начистоту, строитель.
Сольнес (доверчиво). Не думаете ли и вы, Хильда, что есть на свете такие исключительные, избранные натуры, которым даровала сила, власть и способность желать, жаждать чего-нибудь так страстно, упорно, так непреклонно, что оно дается им наконец? Как вы думаете?
Хильда (с каким-то странным выражением во взгляде). Если это так, то мы когда-нибудь увидимд принадлежу ли я к числу избранных.
Сольнес. Великие дела не бывают делом рук какого-нибудь о т д е л ь н о г о человека. Нет, ни в одном таком деле не обойтись без сотрудников и пособников. Но они никогда не являются сами собой. Их надо уметь вызвать... звать долго, упорно... Этак внутренне, вы понимаете?
Хильда. Что же это за сотрудники и пособники?
Сольнес. Ну, о них мы поговорим в другой раз. Теперь займемся пока пожаром.
Хильда. А вы не думаете, что пожар все равно случился бы... желали ли вы его или нет?