— Как?
— А вот так, как ты, а коли не шло строительство, так на крови — жертву строительную надобно сюда.
— Ты чего городишь-то? — зашикал Серега, — какую еще жертву?
— Строительную, — терпеливо, как неразумному, повторил Кузьмич, — ты вот послушай меня да подумай как следует. Храм как в семнадцатом году снесли, так ничего и не построили на этом месте. А почему? А я вот поискал недавно, порыл, в интернете, в библиотеке местной — многое тут строили. И музей хотели сделать, и стадион поставить, когда Москва разрослась — школу хотели строить, только не выходило ничего. То денег не дадут, то материал гнилой закупят, то еще что. Плюнули градовладельцы, отдали обратно попам — стройте, мол, свою церковь, только и тут не выходит.
— Выйдет, куда оно денется, — процедил Серега сквозь зубы.
— А ты не перебивай, дальше слушай. Я на днях, вечерком, на соседнем объекте побывал, с тамошним бригадиром разговаривал — они тоже сюда подряжались, только ни с чем уехали, даже развалины расчистить за месяц не смогли: то света нет, то техника не работает, то вся бригада в дрова напилась, даром что никто в рот никогда не брал, то бадья парнишке на голову упала, умер парнишка. Разорвал тот прораб контракт, неустойку выплатил да отправился восвояси.
— И что ты предлагаешь?
— В старину жертвы строительные клали, в стену или в фундамент живьем вмуровывали. Коли дом строили аль сарай — так животное, а коли церковь или еще что значительное-так человека.
Серега поперхнулся.
— Ты что, из ума совсем выжил?
— Я, Сереженька, как раз в своем уме, не нами заложено, не нам и судить. Жертва тут нужно. Или платить нам неустойку и убираться подобру-поздорову, только вот денег-то у нас на неустойку нет. А дома семьи. Надо из своих выбрать или же выйти на перекресток и первого прохожего… Мы — люди приезжие, нездешние, трудовые да непьющие, к тому же — русские все. Если все сделать тихо, на нас никто и не помыслит. Думай, я все сказал.
С этими словами Кузьмич пошаркал обратно в теплушку, а Серега еще долго курил, глядя на развалины.
Три дня ушло у них на разбор завалов, и все это время Серега думал. Правду говорил Кузьмич — денег нет, но из своих кого живьем в бетон закатать он решиться не мог: с юности они все дружили, как потом жене его в глаза смотреть?
Оставался третий вариант.
На четвертый день Серега, удостоверившись, что все легли, потихоньку выбрался на улицу и побрел через пустырь по направлению к жилым домам.
— Только бы старик или бомж какой, — молился он про себя, — только бы старик…
Встал на перекрестке, прикурил.
И тут же увидел, что ему навстречу движется молодая женщина, на руках у нее был ребенок лет двух.
— Ну-ну, тише, сейчас уже придем домой, — говорила она ребенку, — тише, Ванечка, тише.
Серегу прошиб холодный пот.
«Нет, только не это», — пронеслось у него в голове, и тут же, следом, другая мысль, холодная, — «но у нас ведь тоже дети, и нам надо их кормить».
Женщина поравнялась с ним, опасливо стрельнула глазами — что делает тут этот рослый мужик?
И тут же ощутила нож у горла.
— Не дергайся!
От испуга женщина не смогла вымолвить не слова, лишь пискнула, когда он засовывал ей и ребенку в рот кляп и скручивал веревкой руки; она покорно побрела, подталкиваемая Серегой, в сторону стройки, мальчишку он подхватил подмышку и нес, словно кутенка, не обращая внимания на его похныкивания.
«Ничего, двое — даже лучше, вернее выйдет», — думал он про себя.
Через пятнадцать минут они оказались на стройке. Серега молча подтолкнул женщину к зданию, отдернул валяющийся на земле брезент и она с ужасом увидела глубокую узкую яму у самого края фундамента.
— Полезай! — Серега говорил нарочито грубо, пытаясь подбодрить себя, — в яму лезь, тварь!
Девушка замотала головой, глаза ее расширились от ужаса, она замычала, но Серега не ответил, лишь схватил ее в охапку и бросил вниз, туда же отправился и ребенок.
Несмотря на кляп, было слышно, как он взвизгнул, ударившись о землю.
О яме Серега позаботился заранее.
Бетономешалка стояла неподалеку, и через несколько минут все уже было кончено, на том месте, где еще недавно зияла яма, застывала бетонная масса.
Трясущимися руками Серега прикурил, затянулся и, прошептав «Прости господи», побрел спать.
Как ни странно, уснул он моментально.
Наутро все, случившееся ночью, стало казаться ему сном. Да и некогда было ему размышлять — стройка пошла полным ходом. Не было больше ни неприятностей, ни сложностей, и, спустя два месяца, бригада сдавала готовый объект.