— Подожгли специально, — уверенно сказал Гордеев. — Бензинчиком полили или чем-то таким, иначе так быстро не занялось бы…
Спустя несколько минут огонь показался еще в некоторых окнах.
— Ну все, звиздец налоговой, — сообщил нам оператор, показывая пожар. Потом вдруг, перевел камеру на вход. Из здания выбегали «черные» и занимали места в автобусах. Чуть поодаль виднелась кучка работников учреждения, которые с опаской наблюдали за происходящим, прячась за машинами. Они не могли уехать, микроавтобусы террористов перекрывали выезд со стоянки. Едва «черные» оказались внутри, микроавтобусы резко тронулись с места, и, выехав со стоянки, двинулись к перекрестку. Шесть из них свернуло направо, к Межапарку, а остальные тормознули и почему-то остались стоять. — Все уехали, лишь эти задержались, — прокомментировал очевидное оператор.
— Ну все, Слава, кончилось ведь, пошли, — заныла девушка.
— Подожди, посмотрим, как горит, — с некоторым удовлетворением проговорил снимающий.
Несколько минут мы наблюдали, как огонь внутри разгорается, видимо, захватывая помещение за помещением. Вдруг, где-то вдалеке, раздался вой сирены.
— О, пожарные едут, — сообщил нам закадровый голос, переведя объектив камеры на дорогу.
Там, не перекрестке по-прежнему стояли два микроавтобуса. Внезапно, их двери открылись и на дорогу снова посыпались «черные». Едва показалась первая пожарная машина, как боевики открыли огонь длинными очередями в ее сторону.
— Они стреляют, стреляют по пожарным! — Заорал оператор.
— Слава, все пошли, я больше не могу, — закричала девушка.
— Вот суки, — прокомментировал я.
— Они просто их не пускают, — ответил Дима. — Бьют не прицельно, а чтоб напугать. Но я с тобой согласен, уроды конченные!
Пожарная машина остановилась. Оператор пытался показать, что там происходит, но ему мешал куст, за которым было плохо видно. Через мгновение видео оборвалось.
Я развернулся к Гордееву.
— Что скажешь?
— Продолжается демонтаж государства, — покачал головой он. — Заметь, это не теракт. Это целенаправленная операция по уничтожению налоговой службы[23]. Они и пожарным не дали подъехать, чтобы там внутри все сгорело. Базу данных уничтожали, это очевидно.
— Какой-то сюр, нет? — Я растер лицо левой рукой. Не выспался сегодня, Дима постучал в нашу с Ликой комнату и поднял меня в девять утра, сообщив, что он уезжает менять золото, оставляя меня командовать. С собой он взял двоих бойцов, четверо оставались на позициях, еще двое отдыхали после ночного дежурства. Спустя час вернулся обратно, привезя с собой целую сумку денег, которую мы упаковали в огромный сейф, стоящий у меня в кабинете. За время его отсутствия я успел разбудить Данилу, озадачить его составлением плана дальнейших исследований и переговорить с Виктором Ивановичем, который принес мне список необходимых людям вещей на шести страницах. И это без продуктов питания.
— Да, непонятные вещи творятся, — согласился он со мной, просматривая список выложенных в интернет видеороликов. Подобных тому, что мы только что посмотрели, хватало: «Разгром полицейского участка», «последствия взрыва в мэрии», «захват Сейма»…
— Что ты решил по людям? — Спросил я его, доставая из папки список завхоза.
— Еще шестерых удалось найти. Я с ними раньше работал, сегодня приедут четверо, завтра остальные.
— Дим, а кем ты раньше был? — Задал я ему вопрос, на который до этого как-то не было времени. Гордеев развернулся ко мне и прищурился, очередной раз продемонстрировав морщинки вокруг глаз.
— Я всегда занимался организацией безопасности. Тебя что-то конкретно интересует?
— Угу, — кивнул я. — Где такому учат?
— Учат такому в Академии ФСБ, — усмехнулся он, наблюдая за моим вытянувшимся лицом. — Только не надо говорить, что бывших чекистов не бывает, — совершенно четко угадал он мою мысль. — Я не работаю на российскую разведку, не переживай. Моей специальностью была организация безопасности секретных объектов и госслужащих высокого ранга.
— Как же ты в Латвии оказался? — спросил я, усаживаясь напротив и отложив список.
— А я тут жил в детстве. Мои родители развелись в восемьдесят седьмом, когда Союз распадался. Я тогда в школе учился. Отец остался в Латвии, а мы с матерью переехали в Москву, к ее родителям. После школы поступил в академию, — он вздохнул в ответ на какие-то свои грустные мысли, поднялся, налил воды с кулера и отпил глоток. Я тоже встал и подошел к окну, которое выходило во двор. Присмотрелся, пытаясь разглядеть снайперскую позицию. Надо же, не видно никого. — После окончания, я некоторое время работал по специальности, — продолжил Дима. — Потом там случилась одна неприятная история, деталей рассказывать не буду, извини. Короче, я остался без работы. Ну и организовал свой бизнес. Некоторое время все шло удачно, даже приподнялся слегка, — он усмехнулся. — Ну а потом человека, с которым я работал, застрелили. Я точно знал, кто это сделал, кто заказал и почему. Но добраться до тех людей не удалось, слишком высоко сидели. Они нажали на нужные кнопки, в результате на меня завели уголовное дело. Пришлось уехать сюда, вывести жену и ребенка. Еще в девяностых я сделал себе латвийское гражданство — у отца тут предки жили до сорокового, как чувствовал, что пригодится. Ну, собственно и все. Здесь тоже работал по специальности, Семеныч помог — подгонял клиентов. Но, сам понимаешь, после Москвы размах не тот и деньги не те. Прошло несколько лет, пока я понял, что специалист моего уровня здесь просто не нужен. Ну а тут ты…
23
Valsts ie??mumu dienests (VID) (латыш.) — Служба государственных доходов, в просторечии — налоговая.