Итак, что же такое этнос! Каковы переходы от одного этноса к другому?
Мне все время говорят (я в Москве был недавно и с этим столкнулся), что никакой разницы нет — что в паспорте написано, то и хорошо. Так в паспорте можно написать все, что угодно. Вот, скажем, любой из вас может записаться в паспорте малайцем, а родной язык — русский — зачем его учить? Там действительно какие-то странные слова! Но от этого-то он малайцем не станет. Следовательно, и этот момент — административно-социальный и экономико-социальный — вряд ли может ответить на вопрос что такое этнос?
Хорошо, есть еще одно определение — лингвистико-социальное. Все люди говорят на каких-то языках, и поэтому, сказал мне лично член-корреспондент Фрейман Александр Арнольдович:[20]«Французы — это те, кто говорит по-французски», и так далее.
«Прекрасно, — опять спросил я его, — а вот моя собственная родная мама[21] до шести лет говорила по-французски, по-русски научилась потом говорить, когда уже в школу пошла и стала играть с девочками на царскосельских улицах. Правда, она стала после этого русским поэтом, но не французским. Так что — она француженка была до шести лет?»
«Это индивидуальный случай», — нашелся быстро ученый академик.
«Ладно, — говорю я ему, — ирландцы в течение 200 лет, забыв свой язык, говорили по-английски, но потом восстали, отделились от англичан и крови не пожалели, ни своей, ни чужой. Если по-вашему судить, то 200 лет они были настоящими англичанами».
«Я знал, что этот пример мне приведете. А еще?» — сказал он.
Тут я ему привел целый десяток примеров и задал такой вопрос: «Ну, ведь Вы же сами в Средней Азии бывали, Вы же знаете, что население Бухары и Самарканда с одинаковой легкостью говорит на трех языках — таджикском, узбекском и русском. Русский просто нужен, и они говорят, как мы с вами. Таджикский и узбекский — это язык базаров. Причем они абсолютно не путают, они могут записаться в паспортах узбеками, будучи таджиками, и наоборот. Но сами они великолепно знают, кто они, — узбеки или таджики. И даже про одного моего знакомого, который, будучи таджиком, записался узбеком, в Самарканде говорили: «миллат фуруш», то есть «продавец своего народа» — изменник своего народа.
А записывались они так, потому что был пушен слух узбекским начальством, что те, кто запишутся таджиками, тех будут выселять в горы из городов. Ну, они все записались узбеками. Какая разница, как записаться? Но они же не стали узбеками, к примеру? Здесь, конечно, можно сказать, что переход совершенно свободен. Если человек записался узбеком, то он и стал узбеком.
Но, как видите, это, вообще, довольно сомнительно, с одной стороны. И с другой стороны, это высмеяно было уже полтораста лет тому назад знаменитым кавалерийским гусарским генералом Денисом Давыдовым,[22] который в рапорте на имя Александра I написал: «Прошу Ваше императорское Величество за перечисленные здесь подвиги произвести меня в немцы».
Дело в том, что при Александре немцы действительно захватили все самые лучшие должности и, чтобы сделать карьеру, надо было иметь или хорошие связи (иметь покровителей в высшем обществе. — Прим. ред.), или вообще быть немцем, — тогда карьера шла беспрепятственно — помогали. Система блата и тогда работала на всю катушку. Но Самодержец Всероссийский, который мог дать дворянство и отнять его, разжаловать в солдаты или произвести в генералы, дать звание купца 1-й гильдии или «произвести» в ссыльные крестьяне куда-нибудь на Колыму — мог сделать все, что угодно в социальном плане, но изменить то, что Денис Давыдов был русским, и перевести его в немцы — было выше его сил.
О чем это говорит, спрашиваю я вас? Это говорит о том, что мы здесь сталкиваемся с явлением природы, которое, очевидно, как таковое и должно изучаться. В противном случае мы пришли бы к такому количеству противоречий — и логических внутри систем, и фактических при изучении действительности, — что фактически само народоведение потеряло бы смысл и повод для того, чтобы им заниматься.
И вот сейчас, во вступительной лекции, я должен просить вас немного поскучать, потому что, для того чтобы изучать предмет заново, мы должны и инструмент подготовить — соответствующий.
Инструмент в науке — это методика, способы изучения. Как можно понять, что такое этнос, в чем его значение и в чем его смысл? — Только применив при современной постановке вопроса (раньше этого не делали) современную систему понятий, современную систему взглядов.
Древним египтянам совершенно незачем было давать определение, что такое этнос, — они делали это через цвет. Они когда рисовали население своей страны, в том числе рабов, то рисовали негров — черными, семитов — белыми, сирийцев — коричнево-красными. И всем было понятно, кто нарисован. Но для нас цвет не годится, — во-первых, потому что у нас не четыре составляющих нас народа, окружающих нас, а значительно больше — не хватит красок на всей палитре, а, с другой стороны, это ни о чем не говорит. Греки ставили вопрос гораздо проще: «Есть эллины — мы. И есть варвары — все остальные».
Заходите, заходите, пожалуйста, пожалуйста! (Л. Н. Гумилев обращается к опоздавшим. — Прим. ред.)
Это было очень просто: «эллины и варвары», «мы и не мы», «свои и чужие». Но, понимаете, когда Геродот[23] захотел написать историю, посвященную девяти музам, то он столкнулся с недостаточностью этой классификации. Во-первых, он описывал греко-персидские войны. Ну персы, конечно, — варвары, а его земляки — афиняне, спартанцы, фиванцы — эллины. Так, понятно. Ну, а куда отнести скифов! Они — и не греки, и не персы. А куда отнести (он уже их знал) эфиопов или гадрамантов (это племя сиггу, жившее или сейчас живущее вот тут (Л. Гумилев показывает на географической карте. — Ред.) — в южной части Триполитании[24])? Они — и не персы, и не греки, — негры, в общем.
Но классификация была явно недостаточная, хотя и имела свой смысл. В дальнейшем, когда римляне освоили весь мир (не весь мир конечно, а то, что они считали всем миром), то они тоже усвоили это же самое понятие. Причем очень просто и легко для них было — «римляне», «римские граждане» и все остальные — либо «провинциалы» — варвары (pro vinco — это значит «завоеванный»), либо не завоеванные еще — тоже варвары, дикари, хотя может быть не дикари, но не римляне. Это было все просто.
Но когда Римская империя пала во время Великого переселения народов,[25] то оказалось, что эта система совершенно не работает. Народы были разные, очень друг на друга не похожие, и, тем не менее, они требовали какой-то классификации. И вот тогда впервые родилась идея социального определения людей.
Это средневековая концепция. В средние века решили так, что все люди, в общем, одинаковые. Но есть люди — верующие в истинного Бога и — не верующие, то есть исповедующие истинную религию и неисповедующие. Этой истинной религией в Европе считается католицизм, но не православие. Кстати сказать, в Византии и на Руси исповедовали православие, но не католицизм. На Ближнем Востоке — ислам, но не христианство в целом, и так далее. А в остальном считалось, что люди делятся по совершенно социальным градациям, и потому каких-нибудь тюркских эмиров, которых завоевали крестоносцы, считали баронами или графами, только турецкими. А тюрки считали крестоносцев — эмирами или беками, только вот неверными — французскими. Это было очень удобно. После этого, когда они сталкивались с такими философами, как Платон,[26] то считали, что это просто маг. У них были свои маги — гадатели, ну и Платон (по их мнению. — Ред.) был маг. Это было очень хорошее профессиональное деление, но социальное.
22
23
24
25
26