Через неделю Губин стоял на коленях в кабинете на даче некоего Хромового под стволом. Пока двух его подельников мудохали быки во дворе. Хромой этот не был вором в законе. Как потом понял Губин ему этого и не надо было. Коронация заводила его в некую зависимость других воров, накладывала массу обязательств, и не давала ничего взамен кроме статуса.
Только вот Андрей Павлович и так был практически полноправным теневым хозяином, пусть и маленького, но города Долгопрудный. Плотно сотрудничал с председателем гор исполкома партии города Трусовым, выделяя долю. И все у него было тип топ. Рынок, цеховики, растущие как грибы после дождя кооператоры, налаженные поставки водки с химкинского ликеро-водочного. Многое было под Хромым. К чему ему корона?
В тот вечер Губин снова извернулся и выбрался из смертельно опасной ситуации, да еще и с прибытком. Несмотря на то, что он оказался в должниках у Хромого. Умение находить девок сыграло ему на руку и пришлось ко времени. Хромой недавно закончил ремонт двухэтажной сауны на котовском заливе. И человек, который подгонял бы сотрудниц для целомудренного досуга и отдыха ему и его друзьям (нужным людям), был как раз кстати. Ирония судьбы, но так впервые Губин получил первую свою официальную должность – заведующий бани «Афродита».
И следующий год жизни у Андрея Сергеевича Губина прошел отлично. Он обзавелся пятеркой цвета баклажан, однушкой возле рынка со свежим ремонтом, а работу в сауне наладил так, что даже личное нахождение на месте требовалось порой чисто формально. Таскал конечно по мелочи, что мог. В общем, все было замечательно пока на отдых впервые не приехали Болек и Лелек.
Так Губин, да и многие другие из бригады Хромого, называли Борю и Алексея, сына Хромого и племянника (сына сестры) Трусова соответственно. Губин не знал еще понятие «мажоры», но если бы этот термин был бы ему знаком, то Андрей точно бы согласился, что Болек и Лелик именно мажорами и являлись. В силу возраста они только проверяли границы своей безнаказанности, но уже проявляли склонность к необдуманным поступкам, насилию, а порой и даже к садизму, в основном по отношению к женщинам.
Губин какое-то время терпел, но когда два урода не просто изнасиловали, но и лишили здоровья одну из девчат, быстро запросил встречи с Хромым. Андрей Павлович был мужиком хитрым и рациональным. Портить баб, да еще в стратегически важном месте, где отдыхает сам и куда водит больших людей, тем самым формируя у «Афродиты» дурную славу, было не очень хорошей идей. Болек и Лелек были наказаны, только вот незадача. Одним из условий отцовского «наказания» была обязанность парней на все свои походы и развлекухи брать с собой Губу. Чтоб, значит, Андрюха за ними следил и контролировал при необходимости.
Только вышло как в советским фильме. «Думаешь это нам дали 15 суток? Это тебе дали 15 суток.» Первое время Борис и Леха Губу хоть немного слушались. Но потом начали забивать на мнение банщика болт. Сперва они начали увозить и насиловать понравившихся им девок с дискотек помимо их воли. Ну если те не соглашались ехать сами. Потом вообще перестали ходить на дискотеки и «охотились» (как они сами это называли) на «дичь» прямо сидя в машине возле кафе и баров.
И если какое-то время первые люди города закрывали дела об износе, отмазывая распустившихся сынков, то в один из вечеров парней на кой то хрен потянуло в Балашиху на модную дискотеку. Губа четко понимал, что однажды Болек и Лелек, а сними и сам Губа нарвутся не на ту девку. Вот в тот вечер так и произошло. Всех троих взяли по горячим следам и доставили в участок. Трусов и Хромой засуетились, но в Балашихе такой власти как в Долгопе они не имели.
Так Губин Андрей Сергеевич, уважаемый заведующей баней «Афродита», оказался в Бутыкре, а два дебила Болек и Лелек сквозанули из отделения с помощью знакомств своих родственников, и заныкались где-то в родной Долгопе. Губа по первой даже как то растерялся от такой несправедливости. Виноватым то решили оставить его. К тому же, ему предстояло оказаться на первой ходке, да еще и с такой неавторитетной статьей. Именно поэтому предложение кума прикрыть его и устроить в камеру на спецу взамен на стукачество воспринял как подарок небес.
Но и тут судьба не долго благоволила несчастному сироте. Через какое то время Губин обломал зубы на юном пацане. Буквально на вчерашнем школьнике. Андрей до сих пор не понимал, что с этим парнем было не так? Но не имел достаточно времени, да и желания анализировать, что именно. Жизнь закрутила его в очередной водоворот. Он попал в немилость кума, а потом как гром среди ясного неба – баба, которая оказалась родственницей кого то из балашихинских взяла и забрала заявление. И шестое чувство Губы просто кричало, забрала не просто так, за дверьми Бутырки его будет ожидать теплый прием.
«Радостную» информацию про отзыв заявления принес Губе адвокат. Надо было подписать какие то бумаги, Андрей не особо разбирался в тонкостях юриспруденции. А еще его поверенный озвучил срок – через два дня Губин будет освобожден из-под стражи. По довольной улыбке правозащитника Губа точно понял, ни хрена тот не в курсе с чего вдруг баба отозвала заявление. И выбор перед парнем стоял простой, сознаться в том, что баба была родней кого-то из балашихинских и что его наверняка возьмут в оборот прямо у выхода из тюрьмы. Либо покорно идти под молотки подмосковных братков. Надо ли говорить какой вариант выбрал Андрюха?
Через два дня за ним приехала ментовская машина из долгопрудненского УВД. Глав мент Долгопы тоже парился в «Афродите» вместе с Трусовым и Хромым, потому по просьбе «товарищей» на коленке изобразил какой-то запрос, оформил бумаги и вывез Губина прямо с территории тюрьмы, братки даже не поняли кого мимо них провезли. А после ночи в камере в отделении Долгопы, Андрюху отвезли в деревню под город в один из левых домиков Хромого. Где Губу уже ждали вечно улыбчивые с безумным блеском в глазах Болик и Лелек. Которых тоже схоронили там на всякий случай. С охраной, конечно.
А еще через полторы-две недели Губа понял, что пора валить. Два дебила умудрились найти приключения и в деревне. Наглушняк уработали какого то деда инвалида и забрали к себе в дом порезвиться его внучку, приехавшую к нему из города. Андрей просто уже не мог все это терпеть. Болек и Лелек стали его личными демонами, которых он ненавидел и боялся настолько, что в момент, когда бежал, он вообще не думал ни о каких последствиях. Просто несся по полю не разбирая дороги, а в ушах стояли крики бедной студентки.
Уже оказавшись в городе в некому неизвестной левой однушке, где он порой хранил подрезанный со скалада сауны товар. Обычно алкоголь. Он догадался, что своим побегом взял билет в один конец, и теперь Хромой с ним точно разделается. Тоска, ужас, злоба, чувство несправедливости и жалость к самому себе смешались внутри в такой ядовитый коктейль, что лишь забытие в алко угаре помогало хоть немного забыться.
Глава 11
1 октября 1986 года Станция «Крюково» Зеленоград
Никогда не понимал привычки некоторых женщин в возрасте, стоя в очереди, буквально прижиматься к впередистоящему человеку. Вокруг места на целую дивизию, но нет обязательно надо нарушать чужое пространство. В таких ситуациях иной раз хочется развернуться и нагрубить, но для подобного я был не достаточно вспыльчивым человеком в прошлой жизни. К тому же, я всегда старался перед поступком задаваться вопросом – а зачем? Ну что мне даст конфликт с этой бабой? Легче точно не станет. Сама она ничего не поймет, лишь обозлиться. А вот привлечь внимание проходящих мимо постовых можно запросто. Хотя с порывом я все равно справился с трудом, молодое тело порой само подталкивало к необдуманным и поспешным поступкам.
С этими мыслями я отоварился в Союзпечати свежей комсомолкой и советским спортом, и отправился в кафе в котором недавно уже побывал, выбросив из головы бабищу у телефонного аппарата. Возвращаться в комендатуру желания особого не было, насиделся в четырех стенах по горло, а гулять и правда становилось сильно прохладно. Потому, купив пару стаканов какао и взяв сдобы, я устроился за столиком у окна спиной к стене. Чтоб можно было одновременно видеть, что происходит и в зале, и на станции.