Переводчик записал данные в блокнот, и не удовлетворившись, догнал удаляющихся однокурсников.
- А, ну-ка, пройдем в деканат. Там и разберемся, какие вы дрюпели.
- Извини, друг. Времени нет, - Риль аккуратно освободил рукав. - Давай я те лучше в бубен щелкну.
Переводчик завял, и потихоньку отстал. К университету подъехали еще две фуры с продуктами. Сытые преподаватели лоснились, и лучась, порхали на лекциях. Но оказалось не все так просто. Декану на стол был положен списочек кафедр, которые было необходимо прикрыть. Эти ликвидировать, а на остальные в следующем году -оборудование. И гранты, конечно. Много грантов. Бедных профессоров, как холодной водой окатили.
- Это что же, ребятки? - Майофис снова удрученно стрелял сигареты. - Это мы своими руками? Самые перспективные направления? Да я лучше с голоду сдохну.
Благодетели были посланы в жопу на этот раз уже профессорами, и как-то разом испарились из коридоров.
- В тумбочке упаковки. Не испорть только. - Никита отдал Фиолетовому ключ, похлопал его по щеке, и пошел дальше.
Ромка, получив желаемое, скрылся в комнате и козлиным голосом пропел.
-Морально мы опустошенные,
И недоразвиты физически.
Вечно голодные и сонные,
В науку тыкаемся лбом.
Гл.3
Уханов жалостливо смотрел на преподавателя, и тосковал. Экзаменатор профессор Миневич глядел на чистый лист бумаги, и тоже не веселился.
Осмотрев на всякий случай листок с другой стороны, он вздохнул и стал задавать наводящие вопросы. Никита ерзал на стуле, чесал нос, дергал себя за уши, но все было бесполезно. В голову лезла какая-то дребедень. Формулы из оптики, теории вероятности, и почему-то цитаты из Ницше. Миневич не сдавался. От усердия Уханов весь вспотел, и даже начал излагать что-то толковое, но от радости потерял нить рассуждения, и сконфуженно смолк.
В кабинете воцарилась аура печали и скорби. Нос Миневича качался над головой бедного студента, как дамоклов меч. Отчаявшись, профессор вернул несчастному зачетку, прочитав напоследок лекцию на тему " Ученье - свет, а не ученье - армия". Потом они по-родственному, тепло попрощались, и Уханов был свободен. Он вышел в коридор, и, отдышавшись, порылся в карманах. Как известно, Шекспир видел две ситуации безденежья. Первая - денег нет. И вторая - их нет вообще. Ревизия показала, что дело подходит ко второй стадии.
- Эй, - его похлопали по плечу.
- Чего? - Никита осоловело огляделся.
- Глухих привезли, - Женя Шеногова поправила Уханову воротник. - Сдал?
- Не совсем как-то.
- Зря.
- Знаю.
- Когда лекции вернешь?
- Ну, сразу. Как только.
- А где бо-о-льшая шоколадка?
Никита смущенно крякнул, и шаркнул ножкой.
- Женечка. Я тебе не то, что шоколадку. Я бы даже расцеловал тебя всю. Ну, если бы не стеснялся.
Шеногова покраснела, и пробормотала под нос что-то неразборчивое. Никита, воспользовавшись удобным моментом, тут же удрал. В холле его внимание привлекли студенты, толпившиеся вокруг стола с книгами. За столом интеллигентная старушка в очках торговала подпиской на издание фантастики.
- Подпишись, сынок, - посоветовала она Никите, увидев, как завороженно он смотрит на книги. - Недорого. В месяц приходит три экземпляра.
Никита, листавший Гаррисона, вздохнул: - В следующий раз, бабуля.
Он еще немного порылся в книгах, еще повздыхал, и пошел к выходу. Через пять минут Уханов уже трясся в трамвае, читая разную рекламную дребедень, расклеенную внутри. Реклама призывала отдыхать на Кипре, покупать кожаную мебель и джипы. Рядом размещалась листовка, возвещающая о приходе Дэви Марии Христос впритык к призыву голосовать за ЛДПР. Под листовками было нацарапано : "Хоббиты - наша последняя надежда". Никита усмехнулся и выпрыгнул из трамвая.
- Извините, - его мягко тронули за рукав.
Обернувшись, Уханов увидел невысокую девушку с ярко выраженным восточным типом лица.
- Сказице, позалуста. Вы задумывались о вецном, о боге, и о предназнацении.
Никита поскреб затылок.
- Ну, думаю вообще-то. Особенно по средам. Как среда, так и тянет на вечное. Прям, напасть какая-то.
Девушка захлопала глазами, и стала ковырять ладонь ногтем. Уханов с интересом ждал продолжения. Наконец луноликая решилась.
- Вы работаете или учица?
- Мы учица.
- Вы студент.
- Наверняка. Но точно не известно.
- Если вы задумывались о вецном, о боге, о смысле зизни, то мы приглашаем Вас на лекцию великого уцителя Ли Хунчжи. Находяци... находясийся на версине познания, он раскроет все тайны бытия и всего суссего.
- Ссущего - это прикольно. Прям, все тайны мне раскроет?
- Все. Лекция будет проводица по адреса, - луноликая протянула визитку.
Никита визитку не взял.
- А может твой великий и ужасный из пальца огонь. Вот так раз, и щелк. Нет? Печалька. Какой-то он левый Гудвин.
Никита взял девушку за пуговицу, и притянул к себе. Китаянка слабо упиралась.
- Ты передай своему фюреру, что у нас и своих пророков дохрена и больше. И мир твой Ли не спасет. Его спасут хоббиты. Точно тебе говорю,- он отпустил девушку. - Блин, хоть бы от прыщей тебя излечил. А веру свою я не меняю.
Разобравшись с религиозными спорами, Уханов подошел к лотку с мороженым.
- Эй, чувак. А у тебя деньги есть? - стайка подростков лет четырнадцати-пятнадцати перегородила дорогу.
Да что же такое-то творится? Сегодня все так и жаждут общения.
- У меня их не меряно. Но вам об этом лучше не думать.
- А че ты такой борзый? -обратился к нему вожак стайки.
Был он чуть повыше остальных, густо покрыт прыщами, и двигался, словно на шарнирах, постоянно топыря пальцы и выдвигая челюсть вперед.
Прыщи сегодня рулят, с грустью подумал Никита.
- Гм. Пионэр. Я под защитой великого Ли, познавшего всех ссущих, - Уханов показал пальцем в небеса. Подростки машинально посмотрели вверх. - Будешь плохо себя вести, он тебя покарает. Ты иди, отдохни. Книжку почитай про подвиги.
- Маленьких обижаешь? - тяжелая рука легла ему на плечо.
Повернувшись, Никита увидел четверых стриженных парней в адидасовских костюмах. Они выглядели, как ходячая реклама популярного стишка: "Кто носит фирму "Адидас", тот от рожденья - педераст".
Стайка моментально испарилась, остался только их гнусный вожак.
- Я обижаю? Я их, наоборот, люблю. Фибрами, - Никита стряхнул с плеча прыщавого невидимую пылинку. В душе холодея. Надо же. Попался на такой дешевый развод.
- Обижа-а-ет, - загундосил мелкий, дернув плечом. - Деньги шакалил. Покарать грозился.
Уханова профессионально взяли в кольцо. В спину ему уперлось что-то неприятное, и явно острое. Продавец мороженого, с интересом наблюдавший за происходящим, вдруг загрустил, и усиленно заинтересовался содержимым своего лотка, нырнув туда чуть ли не полностью.
Из ларька напротив заголосил Петлюра:
"На восьмом километре, ой, мама.
Нас собаки догнали.
И по белому снегу
На расстрел повели".
Под звуки нетленной песни, нашего героя повели в подворотню. Не желая выяснять что же упирается ему в спину, Никита не сопротивлялся. Так они и шли, плотно прижавшись друг к другу, как старые добрые друзья.
- Дворик-то элитный, - подумал Уханов, когда компания остановилась, и тут же получил по морде.
- Деньги давай...деньги, - его ощутимо ударили в живот, потом хлестнули по лицу. -Награбленное отдавай. У малышей награбленное. Вот у него награбленное.
Никите вывернули карманы. Брезгливо рылись в пакете с конспектами.
- Где деньги? Крест серебряный?
Уханов, сплюнув кровь с разбитой губы, отрицательно помотал головой. Крестик вернули. Гопники на глазах теряли интерес. Жертва явно не оправдала ожидания. Тогда на сцену вылез прыщавый уродец.