Там, в доме Шварца, Мария не казалась ненормальной... Правда, Франко и другой, то ли еврей, то ли цыган, Густав, признались, что отдавали ее на день Старику, и тот якобы изгнал из нее беса... Бред. Изгнать беса не всякий праведный католик-экзорцист сможет. А этот... Если только не он сам этого беса в нее первоначально вселил. Вот оно! Старик и до того случая на рынке хотел забрать Марию себе. Судя по показаниям Густава, подтвержденным и дополненным впоследствии на пытке, Мария была слабоумна... Война, турки. Ее просто до смерти напугали какие-то негодяи, но оставили в живых. Франко сознался, что подобрали они девку три года назад где-то под Бихачем.
Проклятое время! Венгерский король хотя бы давал нам дышать, а теперь любая скотина может жечь и насиловать славянских крестьян. И на военном поприще лишь два пути: к туркам – в рабы, в янычары. Или служить этим толстым немецким свиньям, каждый второй из которых в душе предал и продал Христа... Хоть одна от Старика польза – прирезал этого Шульца. Мало что немец был, так еще и тупица, получивший офицерское звание по протекции лишь потому, что его маму изволил оттрахать епископ. И ему вынужден был подчиняться я, боевой офицер, сын ясновельможного пана, Стефан Карадич.
А лошади все чавкают копытами по тонкому слою грязи, который дождь образовал на плотно утоптанной дороге... Дорога на Грац. Что ж ты раньше, дождь, не пошел?! Три дня дождя, и Старик так завяз бы в своей карете, что мы его легко бы нагнали верхом... Ладно, его видели в Лейбнице, видели в той деревеньке у моста. Там у них карета застряла, и „высокий седой дворянин в шляпе с белым пером" заплатил крестьянам три с половиной талера, чтобы они вытащили карету... Торопится Цебеш. Сорит деньгами. Куда хочет успеть?.. Интересно, не обгонял ли Старик этих солдат? Хотя вряд ли. Они идут только днем. А крестьяне говорят, что подняли их среди ночи. То есть еще ночью, до рассвета он здесь проехал. Ох, как быстро. Не нагоним до Граца».
Семеро всадников в синих кафтанах быстро догоняли большую колонну из людей и обозных телег.
«Наемники, – далее рассуждал сам с собой Хорват. – Итальянцы, тирольцы, швейцарцы, албанцы, венгры, испанцы... Турок еще не позвали! Без них Дампьеру Прагу не взять. Идут. Сотни две, не меньше. И все – пить славянскую кровь. Матвей и Филипп Штирийский, кровожадные идиоты. Могли же все закончить миром.
Братья-иезуиты трудятся изо всех сил, убеждая и наставляя. Скольких сотен, тысяч закоренелых протестантов уже вернули убеждением и лаской в лоно истинной церкви! Школы для детей открывают. Учить надо истинной вере в Христа. Учить и спасать. А безумцев и вольнодумцев сжигать на кострах, тело жечь, чтоб хоть душу спасти от вечных мук в адской геенне. Но короли и герцоги не Господу верят – лишь силе. Для них истинная вера – прикрытие, чтобы было проще угнетать и давить. В барщину всех, в рудники, в немецкий язык. Габсбургам бараны нужны, а не люди. Оскорбляя, ожесточая народ, сами в ересь его загоняют, а потом пишут жалобы Папе. И скачи, Хорват. Лови, вешай зачинщиков, тащи сумасшедших старух на костер – спасай жопу штирийским и крайнским панам, которые на словах лишь католики, а сами не верят ни в бога, ни в черта.
От такой жизни скоро не только чехи, но сами немцы восстанут. Тогда что делать? Крестьян, убивших и священника, и пана, разграбивших и поместье, и церковь, уговорами да молитвой не вернуть к мирной жизни и истинной вере. Война. Наемников заранее со всего мира созвать. Все золото им – за работу, землю на разграбление – им... Может, прав Старый Ходок? Конец света скоро, и сам диавол спустился на землю?
Чего же хочет этот Старик? Куда так спешит? Просто от нас удирает или что-то задумал?.. Интересно все же, почему наверху решили, что именно Старика сейчас надо поймать? От всех ведь дел меня оторвали. И других сколько бросили на это... И правда – сколько? Отец Лоренцо, наверное, знает. Буду в Вене – спрошу. И у него, и у епископа, и у кардинала Джеронимо спрошу, почему мы все вдруг Старика ловим – других дел, что ли, нет? Что в нем важного?
Вот еще деревенька. Трактир у дороги. Надо и здесь расспросить – не видел ли их кто».
– Я и двое со мной – в трактир. Остальные – по домам. Четверть часа на расспросы. Носы не вешать, поймаем их – в золоте будем купаться!
Когда Ольга проснулась, шел дождь. Серая хмарь заволокла небо, и было непонятно – то ли утро, то ли уже вечер. Цебеш, подогнув ноги и укрывшись плащом, спал на переднем сиденье. За окном недовольно фыркали уже давно опустошившие свои мешки с овсом лошади.
Вытащив тогда карету, они помчались по дороге дальше на север. Вскоре на востоке заалела заря. С севера наползали черные тучи. Лошади устали. К тому же Цебеш не спал две ночи подряд и уже еле держал вожжи. Так что они свернули со становящегося слишком многолюдным тракта и спрятали карету в небольшом лесочке возле дороги.
Ольга, спавшая на заднем сиденье, поднялась и выглянула наружу.
– Кто здесь! – вскинулся Старик, отбросив край плаща. В его руке был пистолет. Курок взведен. – А, это ты. Как спалось?
– Нормально.
– Надо поесть. Потом опять двинемся в путь.
Они даже не стали разводить костра. Да в такой сырости это было бы и невозможно. Мясо. Хлеб. Сыр. Молоко. Цебеш ел молча, изредка поглядывая на свою спутницу.
– Я все никак не пойму... Нелогичность ваших действий сбивает меня с толку, – произнесла, наконец освободив рот, Ольга. – Если у вас хватило сил, чтобы притащить мою душу из далекого будущего, то почему...
– Что «почему»?
– Зачем было все это делать? Зачем вам вообще этот дурацкий обряд? – Старик непонимающе уставился на нее. – Ну если вы такой сильный маг, почему бы вам просто не навести порчу или там не проклясть Папу и всех этих князей? Вы готовы предпринять для их свержения, уничтожения такие сложные манипуляции... неужели проще нельзя?
– Нельзя.
– Но почему?.. Если, как вы говорите, в этом мире действует магия и вы можете повелевать многими силами, так и примените их напрямую. Прокляните Римского Папу, раз он так плох.
– Ты даже не представляешь себе, девочка, ЧТО ты мне предложила... Проклясть самого Сатану. До такой глупости...
– Ну ладно. Допустим, в этого вашего Папу и правда вселился дьявол... Но почему бы не проклясть, например, Фердинанда? Ведь именно он, как я понимаю, развязал войну и возглавил наступление на протестантов. Прокляните его. Убейте! И ваши враги, оставшись без руководителя, без объединяющего их символа, остановятся. Они же просто передерутся, выбирая себе нового вождя. А вы тем временем и его... и ведущих вражеских генералов – это обезглавит армию противника. По сложности, наверное, эти вещи намного проще, чем призвание Спасителя. Так?
– Так. Порчу навести проще. Но ее проще и снять. От нее легко защититься... Фердинанд II фанатик. Глубоко верующий человек. Да, он ошибается, он льет воду на мельницу Сатаны, но вера его крепка. Любой искренне верующий в этом мире уже защищен от многих злых сил. Любой, отстоявший мессу, получает дополнительную защиту... Даже самый простой нательный крестик – это амулет, в какой-то степени защищающий от любого дурного влияния. Я уж не говорю про святые мощи, чудотворные иконы и прах праведников. К тому же любой уважающий себя властитель прекрасно понимает, что обречен постоянно вызывать на себя чьи-то проклятия. Он держит при себе праведных людей или придворных колдунов. Некоторые – и тех и других.
– И индульгенции, которые продает Папа, – это тоже своеобразные амулеты? – удивленно подняла брови вверх Ольга.
– Да. По крайней мере, какое-то время они действовали, даруя людям прощение грехов и спасение... Собственно, вся Реформация началась с того, что индульгенции потеряли силу. Как и некоторые другие католические святыни.