- Потому что счастье это власть. Мы здесь чтобы управлять. Этот мир игрушка. Здесь нет границ, а люди лишь создают их. Чтобы объяснить собственную бездарность. А мы с тобой можем разрушить эти границы. Раздолбать их закостенелый мир на части, чтобы выстроить их по-новому. По моим правилам.
- Ты просто создашь новый закостенелый мир, хотя небольшая встряска людям действительно не помешает. Но знаешь, думаю, меня это мало касается.
- Даа, скоро им придется встряхнуться. И ты должна мне в этом помочь.
- Нет, только не втягивай меня ещё и в это.
- Нет ты должна.
- Что бы ты там не затевала. В этот раз я не с тобой.
- Это мы ещё посмотрим.
16. БОРТ
Приземление всегда самое опасное мгновение в полете. И вы напрасно начинаете аплодировать после первого касания земли. Именно в этот момент всё и начинается.
В тесной кабине пилота я одна. Я пилот. Я щелкаю тумблерами и последний раз смотрю сквозь лобовое стекло.
Подношу рацию ко рту. Кнопка.
- Захожу на посадку.
Жду ответа диспетчера.
Шипение.
- Выходите на повторный заход. Неверный курс…
Шипение.
- …У вас неверный курс. Заходите на повтор.
Отбрасываю рацию на кресло второго пилота.
Всё идет по плану. Я киваю головой. Я сосредоточена, как на экзамене.
Это мой главный экзамен. Выпускной.
Я искала свободы, но нашла новую клетку. Я искала независимости, но всегда ныряла под крыло тирана. Я так привыкла жить по чужой указке, что готова была делать всё, что угодно, только бы оставаться нужной.
Иллюзия, что кто-то придёт в твою жизнь и будет о тебе заботиться порой опасней любой авиакатастрофы.
Нашу жизнь разрушают не аварии, войны и яды. Только иллюзии.
Кем бы меня не считали окружающие. Пока я сама считаю себя дешевой куклой для неуклюжих игр – я буду ею.
Я уже вижу землю. Сейчас-то всё и начнётся. Это будет очень быстро, но это нужно уметь сделать. Я выспалась и я трезва. Не каждый пилот гражданской авиации может похвастаться тем же.
Я серьёзно: разбить самолёт при посадке гораздо сложнее, чем посадить его правильно.
Все аэропорты выстроены по единому стандарту, самолеты тоже. Посадка производится в слепую, автоматически. Все дело в автопилоте.
Я отключаю его.
Настоящая сложность – создать видимость ошибки. Скрыть то, что пилот разбивает самолёт в здравом уме и трезвой памяти.
Команда за дверью заметно нервничает, когда нас начинает трясти в ста метрах над аэропортом. Они стучат. Я слышу Её голос. Командный.
Я закрываю глаза, наслаждаясь Её агонией за дверью.
Она всё, чему мне не стоило давать волю.
Программа «Доверие» основана на том, что вы позволяете преступнику самому принимать решения, каким ему быть.
Проблема в том, что я доверила преступнику распоряжаться мной. Точно так же как впускала чёрти кого в свою жизнь до неё. Всё, что я могу теперь – это угробить нас обеих.
Дверь из белого пластика выламывается с криками. Она хватает меня за шкирку и вышвыривает из кресла пилота. Я сгибаю ногу в колене и наношу прямой удар в грудь. Её тело вылетает через дверной проём. Краем глаза я вижу вытягивающиеся лица экипажа.
Я вскакиваю и командую.
- Пристёгивайтесь! Быстро по местам! Мы сейчас рухнем!!!
От пота мои маленькие усики отклеиваются.
Я командую сквозь капельки пота слетающие с челки. Может быть кто-то из них и останется в живых, хотя любому, кто согласился стать участником её игры место в цинковом закрытом гробу. Но я продолжаю руководить этим кораблекрушением.
- Всем пристегнуться, и приготовьтесь к самому худшему!
Могу себе представить как им эта картина: тренировочный полёт, самолёт вот-вот развалится на куски, а пилот вырубает старшую проводницу приёмом из тайского бокса и приказывает молиться.
Она вцепилась в меня, пытаясь задушить большими пальцами рук. Я пробиваю в грудь, в живот, снова в грудь. Апперкот за апперкотом.
Я слышу шум спортзала. Сотни кулаков и кулачков бьющих груши. Шум скакалок. Выкрики тренеров. Я слышу сотни указаний и сотни дыханий вокруг. Я вижу всех тех, кто сдался и не дошел до конца. Каждого, кто сначала говорил мне о том, что я ДОЛЖНА. А потом сам сходил с пути. Я вижу одрябших растолстевших судей, что любят выставлять оценки, раздавать указания, рекомендации и советы. Вместо того, чтобы стать примером преодоления. Это ведь так просто. Строить из себя всезнающего мудреца изрыгающего нотации. Пот стекает по лицу небольшим водопадом.
Я пропускаю удар коленом в пах. Проблема в том, что курсы муай тай мы посещали вдвоем. С рыком она проводит удар в грудь и лицо. Она не бьёт в живот. Фуражка слетает, а пуговицы на рубашке с треском осыпаются на ковролин.
- Ах, наша девочка вернулась! Я ведь знала, что ты вернёшься...
Мы вылетаем на полосу отчуждения. Борт трясёт так, что крылья вот-вот отвалятся. Ещё минуту и всё.
- Я ждала тебя, правда тебе удалось меня удивить. Но, поверь, малышка, это не имеет никакого значения.
Ее брови поднимаются. Она смотрит на меня широко открытыми глазами и едва заметно покачивает головой из стороны в сторону.
Несколько ударов мимо. Я разрезаю воздух слева и справа от её красивого лица. Тонкое и ухоженное. Красные губки, припухшие от падения. Они приоткрыты. Она щелчком сокрушает мою ключицу, разворачивая все тело ударом.
Я больше не могу нанести ни одного удара. Она словно призрак. Растворяется, мерцая, прямо перед моим лицом. Я вижу только её ярко накрашенные губы.
- Я знала, что ты вернешься. Вернешься, потому что тебе нет ровни. Ты ведь у меня девочка выдающаяся. Ты не сможешь быть с ними.
Она бьёт по лицу.
У самого уха:
- Так с кем же тебе быть, если не со мной?
Я получаю локтем в висок. Она глушит, чтобы я потеряла ориентацию в пространстве.
Её голос, откуда-то сверху.
Словно ангелы поют.
Над самым ухом.
- Дело в том, что это лишь часть моего плана. Бросив мне вызов и проиграв... Милая... Ты уже не уйдешь никогда. Твой стокгольмский синдром не даст тебе. Так было всегда. Чем больнее тебе делали, тем преданней ты становилась. К тому же...
Она могла пробить в живот, но ударила выше. Ещё немного и я потеряю сознание.
- Ты успела сказать ему?
Я в его квартире. Сгибаюсь над унитазом. Вытираю губы и выхожу из ванной. Он сонный спрашивает всё ли в порядке. Я говорю, что да.
- Суши вчера… не очень.
Я думаю, он догадывался.
Она пробивает по бедру, щадя мой плохо защищённый живот. Я сгибаюсь пополам и падаю на пол.
- Ты успела ему сказать, малышка? Сказать, что носишь чужого ребёнка?
Она ухмыляется, отходит и с размаху пробивает мне лодыжкой в скулу. Шёлковый шарфик стюардессы слетает с её шеи и обнажается её единственный изъян.
Шейный платок впервые появился на рейсах Сингапур эйрлайнс. Его привнесли в костюм стюардесс не совсем обычные стюардессы. Стюардессы с мужскими чертами лица. Стюардессы с низкими голосами. Стюардессы с кадыками.
Некоторые пассажиры стали жаловаться, что их обслуживают транссексуальные стюардессы, что легко можно было понять, по наличию шейного платка. Тогда руководство авиакомпании должно было уволить около сотни таких сотрудниц, которые на тот момент прочно обосновались в профсоюзах компании. К тому же властные и мужественные стюардессы «третьего пола» работали лучше женщин. Они прекрасно управлялись как с толпой, так и с распоясавшимися пассажирами. При этом обладали обаянием и миловидностью достаточной для обслуживания бизнес класса на высшем уровне.
Руководство Сингапур эйрлайнс приняло решение обязать всех стюардесс носить шейные платки, чтобы пассажиры не могли по кадыку различить, кто перед ними. Мода распространилась.
Приглядитесь в следующий раз к девушкам, что обслуживают вас на рейсах ТРАНСАЭРО.
Кстати о названии. Вы всё ещё считаете, что такие совпадения бывают случайны?