— Он сам к тебе придет, когда захочет. Я его не держу, — покачал головой Каэлин. — Неужели ты этого еще не понял?
— Он меня совершенно не замечает! — мгновенно взвился Дэмиэн, вскакивая со стола и начиная нервно выхаживать по кабинету. — На какие бы уловки я ни пускался, я остаюсь для него маленьким ребенком, за которым нужно приглядывать! Черт возьми, как же меня это бесит!
Каэлин философски пожал плечами.
— Боюсь, я тут тебе не помощник. Свои сердечные дела решай сам, — отрезал он.
Дэми резко замер посреди кабинета и вперил в отца изучающий взгляд.
— Да, пап. Будь сильным. Решай свои проблемы сам. Не плачь в жилетку папочке. Я помню, — сказал он с ухмылкой. — Никаких слабостей.
Он направился к двери и вышел из кабинета.
— Думаешь, ты поступил правильно, отказав ему в помощи? — впервые подал голос Шейд, поднимаясь с дивана и направляясь к стеклянному бару. Налив им обоим дорогого виски, он подал Каэлину бокал и устроился на краю стола, там, где пару минут назад сидел Дэми.
— Ut ameris, amabilis esto ¹, — пренебрежительно бросил дю Шарм и пояснил: — Пусть справляется сам со своими амурными проблемами. Неужели я должен еще и сопли ему утирать? Если он даже не в состоянии обратить на себя внимание того, в кого влюблен безумно, то чего он стоит в этой жизни? К тому же, что я могу? Только приказать Дэмису пойти и трахнуть его, чтобы он уже успокоился, но ведь это не совсем то, что нужно моему сыночку. Я не всесилен.
Шейд тихо засмеялся.
— Куда как проще просто ворваться в квартиру того, в кого ты бэээзумно влюблен, сожрать его соседку, которая, как тебе показалось, с ним переспала, а потом изнасиловать его, верно? — поддразнил он.
— Повтори-ка… Мне не послышалось? Кажется, кто-то упомянул об изнасиловании? — притворно сладким голосом пропел Каэлин, потянувшись к нему через стол.
Шейд увернулся от рук любовника, поднявшись со стола, и скрестил руки на груди. Дразнящая сексуальная усмешка коснулась его губ, приковывая все внимание Владыки.
— Ладно, ладно, признаю, все было с моего полнейшего согласия, — протянул он, — но все равно ты применил очарование балансира, а это не совсем честно!
— В любви и на войне все средства хороши.
— То есть ты признаешь, что уже тогда был в меня влюблен?
— Опустим сантименты, я был влюблен в твою кровь и хотел твое тело.
— Ты такой романтичный, Лин.
— Заткнись и поцелуй меня.
*
После очередной неудачной попытки заставить Дэмиса хотя бы ревновать его на приеме у какого-то знатного маэри, куда его сопровождал некромант, Дэмиэн взбесился окончательно. Он никак не мог постичь ход мыслей Дэмиса. И готов был поклясться, что даже если сможет прорваться через его ментальные барьеры, никогда не поймет, как тот думает. Отец все верно сказал — Дэмис мыслит совершенно иначе, чем другие маэри.
Если он не хотел быть с ним, то почему же сопровождал всюду и присматривал? Потому что отец приказал? Пф… Каэлин сам говорил, что, если бы Дэмис пожелал, давно бы уже ушел куда-нибудь на покой, потому что он его не держал. К тому же Дэмис вполне заслужил отпуск. А охрану сына Владыка мог поручить и кому-нибудь другому. Тому же Норту, например. Тот уже доказал свою преданность ему. Значит, можно было сделать вывод, что Дэмис с ним по своей воле.
Тогда почему же он никак не реагирует на попытки Дэми обратить на себя его внимание? Ведь он все прекрасно видит, замечает, он же читает его мысли! Черт возьми, Дэми был стопроцентно уверен, что для некроманта давно уж не секрет, какие чувства он к нему питает и чего хочет. Человеческая природа брала над ним верх в этот период его взросления: просыпаться по ночам от неудовлетворенного желания и взбесившихся гормонов для Дэми стало уже привычным, а его фантазия бушевала как никогда сильно.
Но он даже не думал краснеть, если ловил Дэмиса на том, что тот читает его мысли в тот момент, когда он думает о нем… как о любовнике. Тем не менее, лицо самого Дэмиса в такие моменты оставалось непроницаемым, словно он и не замечал ничего. Да черт бы его побрал! Разденься Дэми догола и приди в его постель, некромант и тогда бы отреагировал в своей привычной манере — то есть никак не отреагировал. Впрочем, Дэми был почти на сто процентов уверен, что все дело в ментальном барьере, которым тот оградил свое сознание от чужих мыслей.
И тогда юный вампир решил зайти с другой стороны. Разговор с отцом все не выходил у него из головы. Дэмис охотник. Дэмис любит убивать. Что, если… попробовать вывести его из себя?
На очередном учебном спарринге Дэми выложился на все сто. Он очень старался отразить все атаки своего наставника — как ментальные, так и физические. Дэмис не жалел его — нападая со всей свирепостью и ожесточенностью, какие только может проявить вампир, но при этом эмоционально он по-прежнему был абсолютно спокоен и холоден. Ни разу Дэми не удалось даже поколебать его ментальные щиты. Каждый раз, когда он пытался проникнуть за барьер, скрывавший его мысли, он слышал в голове семнадцатую мелодию Моцарта, и эта композиция уже буквально доводила его до красной пелены в глазах. Неудивительно, что и эта его затея едва не провалилась, потому что к тому моменту, когда Дэми, тяжело дыша, обливаясь потом и кровью, пытался зацепить когтями некроманта в очередной раз, то был уже доведен до бешенства, а вот Дэмису хоть бы что…
Стоит себе спокойно и улыбается насмешливо, скрестив руки на груди. Сам Дэми уже исчерпал все свои силы и возможности: его одежда превратилась в лоскуты стараниями наставника, все тело кровоточило от многочисленных кровавых борозд, а мозги превратились в кашу, в ушах звенело, перед глазами все было красно от ментальных атак некроманта.
Воспользовавшись передышкой, которую ему дал наставник, Дэми устало прислонился к стене их тренировочного зала, пытаясь придумать, как же ему действовать дальше. Особняк, который выделил сыну Каэлин, находился неподалеку от его собственного дома, так что при желании Дэми всегда мог нанести отцу визит. Каэлин не желал рисковать, отпуская его слишком далеко от себя. Поэтому они были во всем доме совершенно одни, что не могло не радовать его. И значит, им никто не помешает, если его план все же удастся.
Тем не менее все окончилось бы очередной неудачей, но Дэмис, сам того не осознавая, дал ему шанс.
Некромант стоял посреди зала, оскорбительно расслабленный, небрежно спрятав руки в карманы своих джинсов, и спокойно наблюдал за своим учеником. Сегодня он был облачен в черную шелковую рубашку, потертые светло-голубые джинсы и туфли. На запястье сверкали золотым циферблатом швейцарские часы с кожаными ремешками. Черные волосы коротким задорным ежиком стояли на голове, так и маня запустить в них пальцы. Как и обычно, его бездонные ониксовые глаза мало что выражали. А может быть, они выражали очень много, но из-за их непроницаемого цвета казалось, что они абсолютно безэмоциональны. Каждый раз глядя в них, Дэми испытывал ощущение, словно он стоит на краю пропасти и заглядывает вниз. Бездна в глазах мастера смерти затягивала, таила в себе много опасностей, удовольствий и пороков, которые юному вампиру так хотелось познать. Он испытывал желание сделать шаг вперед и улететь с обрыва вниз. Но каждый раз что-то предостерегало его не делать этого, и он послушно отводил глаза, не в силах слишком долго выдерживать взгляд некроманта. И все же сегодня Дэми не смог удержаться.