— Почему… ты не боишься? — спросил он хрипло.
— А почему я должен тебя бояться? — в свою очередь спросил Дэми. — Если это доставит тебе удовольствие, то и мне тоже. Ты ведь сделаешь так, чтобы я получил его перед смертью, правда? Я знаю, что ты сделаешь.
— Черт возьми, — процедил Дэмис, резко отстраняясь и садясь на полу перед камином.
— Что не так?
— Не знаю, — он вздохнул и, подтянув к груди колени, спрятал в них лицо. — Все они… боялись перед смертью.
— Страх делает кровь вкуснее, правда?
— Правда, — голос некроманта звучал глухо из-за того, что он обхватил голову руками, спрятав ее между коленями.
— Если я буду бояться, ты меня убьешь?
— Прекрати! Я не хочу больше ничего об этом слышать!
— Тебе неприятно?
Дэмис ничего не ответил. Тогда Дэмиэн опрокинул его на мягкий ковер, на котором они сидели, и оседлал его бедра, с неожиданной силой прижав запястья некроманта к полу.
— Дэмис, тебя еще никто и никогда не пробовал, не так ли? А вдруг ты найдешь в этом такое же удовольствие, как тогда, когда ты пьешь и убиваешь кого-то?
Кажется, он застал его врасплох, потому что старший вампир ничего не ответил, непонимающе глядя на него и не пытаясь сбросить с себя. Усмехнувшись, юноша отрастил когти на правой руке и резко полоснул ими по рубашке некроманта. Пуговицы разлетелись в стороны вместе с каплями рубиновой крови. Когти полукровки прочертили на мраморном теле Дэмиса глубокие борозды, но он даже не вздрогнул, только прикрыл глаза, шумно втянув воздух через нос. Глубокие раны медленно затянулись, но юноша успел прежде провести языком по оставленным им же меткам, и почувствовал, как убыстряет свой темп сердце Дэмиса.
— Боль вместе с удовольствием, вот как ты это любишь. А потом смерть. И так было всегда, — прошептал Дэми. — Давай, мы сегодня немного изменим твой излюбленный сценарий, любовь моя?
Дэмис ничего не ответил. Поцелуи-укусы причиняли ему достаточно боли, чтобы он ощутил еще большее возбуждение, когда Дэми медленно провел языком вдоль его шеи. Он запрокинул голову, замер, напряженный как струна, но Дэми просто поцеловал его в уголок губ, заглянув в глаза.
— Расслабься. Это же я. Давай разделим это удовольствие.
И с этими словами впился в его горло, медленно погружая тонкие иглы в бледную плоть. Один глоток, и Дэмис почувствовал странное головокружение. Он закрыл глаза, тяжело, взволнованно дыша, ощущая, как его ученик большими и жадными глотками осушает его. Как странно, но это тоже доставляло ему удовольствие, такое, какого он никогда не ведал раньше. Мысли растворились в водовороте чувств и ощущений, и Дэмис обмяк на ковре, а пальцы юноши все сильнее сжимались на его запястьях. Он никогда не бывал в роли жертвы, но и сейчас он не ощущал себя жертвой. Как странно — отдавать и брать одновременно…
Он пропустил тот момент, когда Дэми отстранился. Тонкая черная в свете пламени из камина струйка текла по его подбородку вниз, вдоль шеи. Дэми наклонил голову, прижимаясь губами к его губам, настойчиво раздвигая их языком, и некромант почувствовал вкус собственной крови у себя во рту. Больше не в силах сдерживаться, он опрокинул юношу на пол, меняясь с ним местами, завладевая его ртом, целуя жадно и исступленно. Они делили кровь на двоих, и Дэмис впервые осознавал, что такое настоящее удовольствие.
А потом он намотал волосы Дэми на кулак, запрокидывая его голову, и вонзил зубы в его горло, делая несколько больших глотков. Поцелуй крови был почти завершен. Единое целое навсегда, это как клеймо, как оргазм, как печать обладания, как признание… И ощущения ярче, выше, больше, чем при обычном сексе.
У вампиров другой способ признания.
Тяжело дыша, сплетаясь мыслями и чувствами, срывая друг с друга одежду, деля одно удовольствие на двоих. Вот как это было в первый раз для убийцы. Семнадцатая мелодия Моцарта растворилась в водовороте чувств и чужих мыслей, поток которых хлынул в его сознание, заполняя все его существо, и впервые за много десятков лет Дэмис увидел солнце. Солнце, которое принадлежало ему одному, кровавое, багряное, яркое, ослепительное, но его — и ничье больше. Обжигаясь, он держал его в ладонях, дрожал от волнения и наслаждения, чувствуя, как отпускает его Бездна, а пустота и тьма в душе рассеиваются лучами чужой любви. Пусть такой — кровавой, неистовой, жаркой, убийственной, обжигающей, опаляющей, но ведь у вампиров и не бывает по-другому. Чужие чувства, яркие и страстные, завладели им полностью, растворяя в себе, и он наконец обрел удовлетворение и покой, перестав сдерживаться.
И проникновение в тело Дэми было таким идеальным, таким завершающим и правильным, что Дэмис ощутил себя наконец-то законченным, наконец-то… живым.
— Все было не так страшно, правда? — поглаживая по голове умиротворенного вампира, шепотом спросил Дэми, когда все закончилось.
Дэмис поднял голову и засмеялся.
— Нет. Совсем не страшно благодаря тебе.
========== Посвящение ==========
Замечательная Atropa снова преподнесла мне в дар свои чудесные стихи, которыми невозможно не поделиться.
Убей меня своей любовью
Убей меня своей любовью,
Позволив мной себя увлечь,
Пусть я горячей терпкой кровью
По твоим венам буду течь.
Пусть я “птенец”, тобой воспитан,
Не быть ребенком мне всегда,
Своим желаньем я пропитан,
И лишь в тебе моя нужда.
Так широко твое величье,
Неизмерима красота;
Убийцы страшного обличье
Скрывает взгляда темнота.
Но не страшусь и, не робея,
Подставлю шею пред тобой,
И пусть звучанье Амадея
Соединит меня с тобой.
И в сладкой крови будут губы,
Соединяясь, искушать…
Мы так неистовы, так грубы
В стремленьи брать и обладать.
И, отдаваясь беззаветно
В желаньи нежность подарить,
Я буду счастлив незаметно
Твой мир собой заполонить.
Чтоб Мрак и Смерть душе уставшей
Не смели боле докучать.
С надеждой, в сердце не угасшей,
Твоей любви я буду ждать.
И, в томной неге пребывая,
Взаимно, пламенно любя,
Я стану “Солнцем”, согревая,
Что светит только для тебя.