— Кажется да, — кивнул Виктор. — Названия и обертки разные, колбаса одна и та же.
— Вроде того. Или как конструктор: детали одинаковые, но их набор ограничен. А в остальном делай, что хочешь.
— Хм. Любопытно. И каковы были твои дальнейшие действия?
— Каковы-каковы, — буркнул Эдуард. — Как и полагается по должности, я потащил это добро директору, объяснил ситуацию. Он, как водится, завернул один опус и дал ход другому.
— Романы-то хоть интересные? Про что написано? Волков вкратце обрисовал сюжет и концовку.
— Слушай, надо бы на досуге полистать. Давненько я из новеньких никого не читал. И… это вся твоя история?
Что-то во взгляде Волкова заставило друзей притихнуть. Эдуард выждал и сказал:
— С романами вся. Но этот случай в моей редакторской работе далеко не первый. Такое случалось и раньше. А за последнюю пару лет заметно участилось.
Присутствующие скептически переглянулись.
— Понимаю, как это звучит, — оправдывался Эдуард. — Поэтому и решил рассказать все вам, в приватной обстановке. Просто выслушайте, большего не требую.
— Конечно рассказывай, — пожал плечами Томаш, — интересно же.
— Три раза приходили парные и тройные копии романов. Два раза повести. Раз пять или шесть рассказы в ежегодный сборник. Тоже в копиях. Один раз прислали сразу два десятка одинаковых рассказов. Почта поступала почти одновременно. Все авторы разные и у всех чисто с плагиатом. Меня это заинтриговало. Я стал шерстить коллег в других издательствах. У них оказалось то же самое, но с материалом они не заморачивались, без колебаний отправляли в мусорное ведро. Думали, розыгрыш.
— И ты полагаешь, здесь имеет место нечто большее, чем простое совпадение. Эдуард красноречиво промолчал.
— Выходит, люди придумывают, пишут одинаковые произведения, даже не подозревая о том, что их работа дублируется? Правильно понимаю? — спросил Иван.
— Очень точно сформулировано.
— Как это возможно?
— Есть такое понятие: параллельное изобретение. Это когда конструкторы делают независимые изобретения примерно в одинаковый исторический промежуток. Такова история изобретения парового двигателя Ползунова и Уатта, лампы накаливания Яблочкова, кучи геометрических теорем и физических открытий. Люди думали, что делают что-то оригинальное, а в действительности дублировали одну работу. То же самое и с творчеством. Работа уймы писателей превращается в копирование одной и той же информации.
— Использование готовых форм — непременный атрибут постмодернистского искусства, — вставил Артур.
— Не использование форм, а копирование, друг мой, неосознанное копирование без шанса узнать, кто же создал оригинал, — поправил Эдуард. — В итоге получается конвейер однотипных, словно наштампованных текстов примерно одинакового содержания.
— Смерть автора. Все повернулись к Ивану. Тот снял очки и очень тщательно протер их лацканом рубашки.
— Был такой ученый, Ролан Барт. Он говорит в своей знаменитой статье, что идея и персонаж выходит на первый план, оттесняя автора, имя которого отныне малозначительно. То есть существует готовый концепт, а кто его создал, в наше время становится уже не важно. Главное, что он создан и действует. Например, многие знают, кто такой Одиссей, но не все из них в курсе, кто его создатель.
— Похоже, Эдик, в твоем случае уже не смерть автора, а уничтожение авторства как такового, — заметил Артур. — Ведь автор ценен прежде всего тем, что он один, индивидуально определенная личность.
— Абсолютно верно.
— Вот это удар по тщеславию! — провозгласил Томаш. — Смертельный удар. Несчастный, незаметный, забытый всеми автор вместе с другими претендентами скорчился в тени детища, которое считает своим, вынашивал дни напролет, растил и лелеял, с жаром создавал и обтачивал, а в итоге — ноль: он не Имя, а всего лишь безликая буква в Имени.
Друзья молчали, обдумывая услышанное.
— Таков парадокс, который я заметил и стал отслеживать, — решился продолжить Эдуард. — Но и это еще не все.
— Как? Серьезно? — Томаш, похоже, вполне искренне удивился.
— Помните про мою просьбу этим утром? — Волков вынул из кармана диктофон и поставил его ребром на стол. Друзья уставились на черный прямоугольник как на диковинное насекомое. — Вот тут Ваня начал тему про нравы, про жаргон. Я много анализировал, сопоставлял и выдвинул одну гипотезу…