Насчет меня у Терри не было особых амбиций. Он не использовал и сотой доли моих возможностей. Ведь я могла ходить, как люди, танцевать, беседовать о погоде, обсуждать жителей Ист-Энда — и это еще не все! Если в собачьей голове человеческие мозги, можно творить ой какие чудеса. А Терри надо было всего-навсего, чтобы я произнесла простенькую фразу. Именно это казалось ему самым веселым. Пять минут он шевелил мозгами — и смеялся от души.
— Спасибо, друг! — придумал он наконец. Вот так:
— Господи, что у тебя на уме, а, Леди? Разве это не здорово? Ох! Ох! Бог мой, так и умереть недолго! — вопил Терри. Объясняя мне суть дела, он то и дело начинал хохотать. Я должна была произнести «спасибо, друг» в тот момент, когда деньги начинали сыпаться в миску. — Как только человек решит, что дает нам деньги, и ни секундой раньше, — настаивал Терри. — Так ты выразишь свою благодарность, понимаешь? Вот увидишь, они будут лопаться от смеха!
Сам Терри время от времени издавал смешок или заливался хохотом. С чего бы это? Если он шутил, то в чем смысл шутки? Может быть, в благодарности людям? Может быть, в говорящей собаке? Не знаю. Значит, «спасибо, друг»? Ничего себе. Сколько лет мне вбивали в голову, что такое вулканические породы, и кем были мои предки, и чем занимались римляне в стародавние времена, а теперь я только и гожусь на то, чтобы хорошо произнести слова благодарности! Но до споров дело не дошло — Хозяин лучше знает. Наверное, он прав. Почти все утро пришлось тренировать непослушный язык, чтобы он более или менее отчетливо произнес требуемые два слова.
В конце концов у меня получилась приличная имитация человеческой речи, и мы отправились на заработки.
Терри повел меня по Оксфорд-роуд к Университету. По дороге он внушал мне, что самые большие любители посмеяться — студенты.
— Им все равно, из-за чего смеяться, — говорил он, — да и мозги у них слишком забиты информацией, чтобы они о чем-нибудь догадались. Все-таки будь начеку, — добавил он на всякий случай.
Несколько человек на улице проводили внимательными взглядами мужчину, болтавшего со своей собакой, однако они увидели всего-навсего бездомного бродягу, который слишком накачан пивом.
Откуда им было знать, что я понимаю каждое слово? Поглядев, люди быстро шли дальше. Мол, ничего особенного.
— Надо найти правильное место. В каждом деле есть свои заморочки.
И он пустился в долгое объяснение насчет преимуществ того или иного места для попрошайничества: вокзалы, центры искусств, кинотеатры, магазины, банкоматы, выдающие наличные деньги. Стоило послушать его разглагольствования, и хотелось вручить ему докторскую степень. В конце концов мы устроились на Оксфорд-роуд недалеко от банкомата. Терри поставил миску, уселся и стал ждать.
Мы ждали и ждали. Студенты шли мимо, но денег не было.
— Мерзкие эгоисты, — рычал Терри. — Но подожди, вот они клюнут, и тогда деньги потекут рекой. Сегодня, Леди, у тебя будет стейк. Хорошая девочка!
Он погладил меня по голове, и я, повиляв хвостом, постаралась придать себе умный вид, но на умный вид никого не поймаешь. Рано или поздно, но Терри надоело ждать, и он стал ощупывать карманы в поисках монетки.
— Надо что-нибудь положить в миску, — сказал он. Отыскав два пенса — все, что у него было, — он бросил их в миску, когда мимо проходили Две девушки. — Ну же, — прошипел он.
— Спасибо, друг, — сказала я, и одна из девушек посмотрела на меня, потом на Терри.
— Что это? — спросила она.
— Это не я, это собака. Вот… — Терри взял из миски монетку. — Она всегда благодарит. Хотя на два пенса и сосиски не купишь, — сказал он, хихикая и в то же время заливаясь румянцем.
Девушка нахмурилась.
— Я не клала монету.
— Наверно, кто-то другой положил.
— Как же она благодарит?
— Послушайте сами, — сказал Терри, после чего обхватил ноги руками и стал ухмыляться, как дурак.