Глава 15
Гнев, он полыхал сильнее огня, который не так давно сжёг мою кожу, прошёл буквально до костей. Нет в мире большей боли, чем боль от потери дорого тебе человека, или же сгореть заживо, остаётся только выбрать, что тебе ближе. Языки пламени медленно лизали моё зависшее в воздухе тело, оголяя мышцы и нервное волокно, в точности перенимая моё психологическое состояние — Оголённого нерва. Всё вокруг было не чем иным, как плодом моего воображения, лишь глубинами собственного разума, его чертогами. Очень липкими и опасными, там, где можно потерять себя. Вокруг меня полыхал огненный ад — это всё, чем представлялось то самое место позади огромной хрустальной стены. Море живого пламени, обжигающего каждую клеточку твоего психологического конструкта, уничтожая тебя изнутри и снаружи. Мне нужно сгореть, восстав, словно феникс, из собственной боли, наконец, приняв себя истинного, без фальши и ограничений.
Пламя, словно ожидая моего подтверждения, воспылало с новой силой, охватив тело, закрывая путь к отступлению раз и навсегда. Как объяснить, какого это — сжечь самого себя в гневе и боли, усиленной многократно в чертогах собственного разума? Это можно только прочувствовать…. Невозможно думать, кричать, иначе ты пустишь обжигающий огонь внутрь себя. Рассыпаться в пепел, осознавая конец прежнего бытия, ожидая начало нового. В такой момент хочется только одного, умереть навсегда. Сознание постепенно мутнело от переизбытка болевых ощущений, после чего померкло. Сознание, которое больше мне не принадлежало. Джеки умер, да здравствует Джеки….
Я уверенно ступал по стремительно разрушающемуся хрустальному ущелью, стена падала, признавая хозяина данного сознания. Наконец нога ступила с хрустального крошева на водную гладь, оставляя после себя расходящиеся круги на воде. Сотни мертвецов в миг обратили внимание на нового противника, бросая терзать друг друга. Множество мёртвых, сияющих бледным фиолетовым светом глаз, уставились на меня в предвкушении лёгкой добычи. Головы первого десятка лопнули, как спелые арбузы, расплёскивая слабо напоминающую мозг субстанцию вокруг. Воздух поднялся вихрем вокруг моего тела, окружив меня непроницаемым щитом, разрезая каждого тупого зомби тугими направленными потоками. Ноги оторвались от поверхности воды, тело воспарило над мёртвыми двойниками, заставляя их задирать головы, которых они тут же лишались.
— СМОТРИТЕ, КТО ВЕРНУЛСЯ! — демонический гогот пронёсся по всему доступному пространству, указывая на появление мелкого ублюдка.
Вслед за голосом, больше похожим не раскаты грома, появилась невообразимо громадная фигура, полностью состоящая из мрака, размером даже на прикидку не уступающая самой стене. Дай ему волю, он мог заполонить всё вокруг, поглотив мой разум, начав отравлять своим присутствием реальный мир. Тлеющего не было видно, по сути, он не был нужен, я мог справиться самостоятельно. Лёгким движением руки морок рассеялся, оставив лишь парящего парня вместо невероятного чудовища, которое устрашило бы любого, кто на него взглянет. Глаза парнишки нужно было видеть в тот момент, когда вся его сила вмиг пропала, оставив того на милость противнику, чья сила за гранью твоего понимания. Громадный кусок фиолетового хрусталя сшиб эту букашку на огромной скорости, смяв маленькое тельце под своим весом, встретившись с водной гладью. Он больше не ощущал себя богом или истинной силой, способной поглотить меня, а дальше и весь реальный мир, своей болью, неисчерпаемым гневом. Вот сейчас, осознавая свою смертность перед реальным хозяином сего пространства, он боится. Истекая кровью из собою же созданной оболочки, смертной оболочки.
— Как? — прохрипел мальчишка, пуская кровавые пузыри, устремив свой взгляд на истинного бога этого места.
— Я всего лишь вспомнил, дружок, — я опустился рядом с придавленным телом, мы обменялись взглядами, свой он опустил, смотря как медленно вытекает вся его кровь, окрашивая воду в алый цвет.
— Ты не Джеки, не тот, кем был раньше, некто новый, незнакомый, — взгляд затуманивался, фразы становились всё более короткими, сменяясь хрипами, попытками вздохнуть смятыми легкими. — Не убивай! Подумай, я тебе нужен, — страх говорил за него, сливая фразы в сплошной поток нечленораздельной чепухи.