Стэнтон, напротив, упорно молчал. Уже одно упоминание его в роли представителя короля было поразительным, но еще сильнее его изумила перспектива задавать вопросы наравне с Барлингом.
— И это все?! — раздался исступленный крик Агнес. — А что, если вам не найти ответов? И вы зовете это правосудием? — Стоящий рядом Тикер попытался утихомирить невесту, но она его даже не заметила. — Вот это?
— Предположу, что скорбь по покойному отцу не позволяет вам отдавать отчет в собственном поведении, — напыщенный тон Барлинга выдавал его раздражение. — Но предупреждаю: мое терпение на исходе. Я искренне советую вам держать себя в руках, — тут он взглянул на Эдгара. — Всем присутствующим советую.
Крошечные глазки Эдгара сузились, почти исчезнув на мясистых просторах его лица. Однако он промолчал.
— Ну а мы будем задавать вопросы.
Мы. Опять. Стэнтон сделал судорожный вдох.
Барлинг продолжал:
— И этих вопросов будет столько, сколько мы сочтем нужным. И отвечать вы станете правдиво. Помните, ум и сердце каждого мужчины и каждой женщины открыты Господу так же, как и их души, — тут он взглянул на Линдли.
— Да поможет мне Бог.
Стэнтон едва расслышал шепот беззаконника.
— Правду и только правду, — объявил Барлинг, — вот что мы ищем здесь от имени его величества.
Эдгар звучно фыркнул:
— А если ваши вопросы не позволят сыскать этой вашей правды? — Он почти сплюнул последнее слово. — Что тогда?
— Если, — кивнул Барлинг, — все наши усилия и изыскания не позволят установить правду, Господь дал нам еще один способ установить вину или невиновность человека.
Стэнтон знал, о чем тот говорит.
Он уже видел это в Йорке.
— И мне даны все полномочия, чтобы использовать и этот способ. — Барлинг взглянул в глаза Эдгару. — Все. — Клерк сложил руки на груди. — В таком случае Николаса Линдли уличит ордалия.
С губ Линдли сорвался мучительный стон отчаяния, а по толпе селян пронеслась волна изумленных ахов, и тут же началось возбужденное обсуждение услышанного:
— Вода!
— Его ждет испытание водой!
— Клянусь Богом, вот это зрелище!
Стэнтон еще крепче сжал плечи своего дрожащего пленника и отвернулся. Он не мог, не хотел смотреть на несчастного, потому что знал — тот мигом прочтет на лице посыльного всю правду об ордалии.
— Однако, — одно-единственное слово Барлинга заставило всех вновь замолчать, — хотя при обычных обстоятельствах я предпочел бы испытать Линдли с помощью воды, для данного случая я избираю другой, гораздо более уместный способ.
Стэнтон видел на окружающих его лицах отражение собственного недоумения.
— Джеффри Смит был жестоко убит в собственной кузнице, — сказал Барлинг, — он встретил ужасный конец там же, где честно зарабатывал на жизнь. Поэтому в случае необходимости не вода будет орудием испытания Линдли.
Толпа настороженно подалась вперед, внимая каждому слову клерка.
Барлинг указал на Линдли, еще сильнее затрясшегося в руках Стэнтона:
— Это будет ордалия каленого железа.
Вопль всеобщего восторга встретил его слова и тут же смолк — люди ждали продолжения.
— Это значит, Николас Линдли, — торжественно возгласил Барлинг, — что в горне Джеффри Смита будет докрасна раскален железный брусок, который вы возьмете в свою ладонь.
Воздух заполнился возгласами сладостного ужаса.
Барлинг поднял над головой три пальца:
— Вы пройдете с этим бруском три шага.
Снова грянули крики, а Стэнтона замутило. Линдли давно рухнул бы на землю, не держи он его так крепко.
— Ваша плоть сгорит, — сказал Барлинг, — а на ладони останется глубокая рана.
— Слава Господу и ордалии! — выкрикнул Осмонд. — Ордалия!
Остальные подхватили выкрик священника и стали хором повторять его с горящими радостью мщения лицами. Барлинг подождал, пока все замолкнут, и продолжил:
— Эту рану перевяжут на три дня, — он вновь вскинул руку с тремя пальцами, — а потом откроют. Так Господь и совершит Свой суд. Если плоть будет найдена неповрежденной, значит, Господь явил нам вашу невиновность. Если же рана останется, это будет свидетельствовать против вас. — Он уронил руку. — И тогда, Николас Линдли, вас повесят.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
— Стоило мне увидеть вас этим утром, Хьюго Стэнтон, и я сразу понял, что вы не годитесь для службы его величеству, — клерк сказал это, совсем не повышая голоса. Да оно было и не нужно.
Стэнтон понимал, что попал в худшее положение из всех возможных. Он ждал этого разговора с того самого момента, как они с Барлингом наконец-то прибыли на закате в просторную усадьбу Эдгара.